Именины сердца
Шрифт:
Америку, и даже Тринидад и Тобаго. Я не шваль какая-нибудь, которую за ненадобностью можно выбросить на помойку.
А ведь девуня могла бы вести сейчас беспечную жизнь под крылышком у Олега, мелькнула мысль. Расхаживать по дому в фирменном халате, жрать горячую пищу из специальных кастрюлек, валяться в джакузи, смотреть Гринуэя с долби-сураундом ??????????????????… И пусть бы Лана расстреливала мое окно хоть из гаубицы. Все же голова у Олега варит неплохо. А я – дура, дура,????,????…
– Я ухожу, – проговорила я. – Вообще ухожу из конторы. Ухожу нафиг!
– Не звезди!
Это же надо, так втюриться в своего альфонса! Вместо того, чтобы безжалостно уничтожить его в себе. Или он вроде Завадского – Джин-Грин непобедимый? Но
Завадский-то, по крайней мере, не альфонс. Сволочь редкая, но не альфонс. В альфонса я бы не влюбилась.
– Мы с Олегом сейчас кое-что затеваем… – проговорила я, поскольку молчание ничего доброго не сулило. – И, вполне возможно, Вова к нам присоединится…
Хочешь стать начальником отдела?
От неожиданности у Ланы отвисла челюсть.
– Вот! – Я сгребла со стола текст договора и сунула ей под нос. – Полюбуйся.
Она выхватила у меня лист и впилась в него глазами.
– И все же, по-моему, ты звездишь, – проговорила она уже не так уверенно.
– Да ничего я не звездю.
– Тем более, его подпись тут стоит, а твоей нет.
– Это мы сейчас исправим, я просто не успела. Формальность ведь чистая.
Ринувшись к телевизору, на котором находился стаканчик с ручками, я схватила первую попавшуюся и мигом подмахнула документ. Там уже было заботливо впечатано "Викки Габсбург", оставалось только запечатлеть свой бесценный автограф.
Лана еще раз внимательно прочла документ и посмотрела на меня оценивающим взглядом.
– А ты ничего, – сказала она, криво усмехнувшись.
Тут только я заметила, что во время борьбы поясок с моего халата слетел, и я стояла сейчас перед ней почти голая. А она – в джинсовом костюме, худая, нервная, с короткой взлохмаченной прической. Я тут же запахнула халат, и она расхохоталась.
– Ты что, лесбиянка? – вырвалось у меня.
В ответ она захохотала еще громче.
– ????????????!????????????????????????????????,???… как его… некрофилка?
Юмор, конечно, еще тот. Но я уже понимала, что убивать она меня не станет. И потом альфонс, которому она отдает почти все свои деньги… Никакая она, конечно, не лесбиянка. Слаба на передок – это да. Ну, а кто не слаб?
– Не всем ведь быть извращенцами, – сказала Лана, словно подтверждая мою мысль. – Кому-то надо и мужиков ублажать. А то что же это получится, если все захотят трахаться исключительно с инопланетянами? Сплошные уроды.
– Ты его любишь? – спросила я.
– Кого?
– ??,?????…??????… – Иди знай, как она отреагирует на слово "альфонс", пистолет-то еще у нее в руках.
– Козлика своего? – догадалась Лана. – Конечно, люблю.
– А выгнать его из дому ты не пыталась?
– Это зачем?
– Ну, просто так, в рамках воспитательной работы. Чтобы мозги вправить.
– ?… – Лана сразу же поскучнела. – Было дело.
– И что?
– Потом пришлось на аркане назад тащить… Знаешь, что я тебе скажу, подруга?
Все это мура – феминизм весь этот б…ский. Если ты его любишь, а он тебя – нет, ничем тут уже делу не поможешь. Остается стелиться перед ним помягче и стараться не раздражать. Главное -?????????????…ском самолюбии, без самолюбия тоже можно быть счастливой.
– За что ты его любишь? – спросила я.
– ?????????????… – Она задумалась. – Очевидно, за орган детородный, за что же еще.
– Детей хотелось бы завести?
– Ты что, ненормальная? Да и потом, у меня -???????…
– Сволочи они, – сказала я.
– Это точ??… Погоди! – Она оживилась. – Так ты, чтобы насолить кому-то, послала это дурацкое объявление?
– Угу. – Я утвердительно кивнула.
– ??,??????,????… Вот, козлы! – Она захохотала. Вообще, с того момента, как она увидела принесенный Олегом договор, настроение у нее заметно улучшилось. – ????,???????????,???????????????-???????????????????????????????…
Не, метровый – это, пожалуй, перебор, вполне достаточно и тридцати сантиметров. Приходит мой козлик домой, а там – тяни??????… Вот когда он забегает!
Теперь мы захохотали вместе и повалились на тахту. Принялись вспоминать всякие пикантные истории из нашей жизни. Она рассказала о том, как трахалась с одним парнем у себя дома, когда еще жила с родителями. Презерватив выбросили в окно, и он повис на ветке. Ха-ха! Причем в таком месте, что сразу становилось ясно, откуда его выбросили. Потом они долго и нудно пытались сбить его палками. А мне вспомнилось, как я трахалась с лучшим студентом нашего курса, когда мы еще учились в институте. Мы стояли на четвереньках, а за ним было трюмо, и я случайно обернулась и увидела в зеркале его раскоряченное отражение. Ха-ха! ????????????????????????????????????????… Время, наверное, перевалило за четыре. Представляете картинку? Ночь, город замер в глубоком сне, а в затерянной в джунглях Москвы квартирке бодрствуют на тахте две девицы с исцарапанными мордами, вспоминают о своих любовных похождениях и буквально трясутся от хохота.
– Впрочем, нет, – проговорила Лана, и ее веселье словно рукой сняло, – тогда бы они тоже нашли себе тянитолкайш. А нафиг нам тянитолкайши?
– Ну и черт с ними, – сказала я.
– То есть как это, черт с ними?
Она снова схватилась за пистолет, и я мысленно застонала. Приятного мало, когда тебя держат на мушке.
– Ну хорошо, не черт с ними, – согласилась я.
– Напиши-ка, на всякий случай, заявление об уходе.
Она совсем, видать, свихнулась – кого в наше время волнует официальное заявление "по собственному"? Пришлось снова браться за ручку.
Лана аккуратно сложила оба листа – договор и заявление – и спрятала к себе в карман. Потом поставила пистолет на предохранитель.
– Может, и меня возьмешь в дело? – спросила она заискивающе безо всякого перехода.
И тут мне в голову пришла одна мысль.
– Может, и возьму? – сказала я.
– ??????????????????????…
Лана раскокала оконное стекло, и в результате проведенная мною накануне операция пошла насмарку: наутро я проснулась с опухшей мордой, вся искусанная комарами. Она, кстати, тоже – мы с ней спали валетом. Что, конечно же, слегка утешало. Попили чаю с моцареллой – шоколадные сырки были съедены вчера с женихом, – напудрили носы и вышли из дому.