Имею скафандр - готов путешествовать
Шрифт:
Пусть Он знает, что люди просто так не позволяют помыкать собой. Я был уверен, почти уверен, что успею как следует врезать Ему, прежде чем у меня ослабнут коленки, Размозжу его отвратительную башку. Если, конечно, не посмотрю ему в глаза.
— Есть еще один выход, — тихо пробормотала Крошка.
— Какой?
— Мне даже предлагать его противно. Ты еще подумаешь, что я хочу бросить тебя одного.
— Не глупи. Если есть идея, выкрадывай.
— Станция Томба всего в сорока милях отсюда. Если мой скафандр здесь, в корабле…
Что ж, может, удастся сыграть еще один тайм!
— Мы дойдем туда пешком!
— Нет, Кип, — печально ответила она. — Потому-то я и не хотела даже говорить. Я смогу дойти, если надену скафандр. Но на тебя ведь он все равно не полез бы.
— Нужен мне твой скафандр, — ответил я гордо.
— Ты забыл, Кип? Ведь мы на Луне, а на Луне нет воздуха.
— Что я, идиот, по-твоему? Просто, если они оставили твой скафандр здесь, то и мой висит где-нибудь рядышком.
— Твой? У тебя есть скафандр? — не веря, спросила она.
Последующий диалог был настолько путанным, что нет смысла его приводить. В конце концов, я заставил ее поверить, что двенадцать часов назад в четверти миллиона миль отсюда я связался с ней по радио на волне космического диапазона только потому, что вышел прогуляться в скафандре.
— Разнесем эту лавочку в клочья, — сказал я. — То есть нет, сначала покажи входной шлюз, а потом разнеси ее сама.
— Идет.
Она отвела меня к шлюзу, комната такого же типа, как наш карцер, только поменьше размером и с внутренней дверью, специально сделанной, чтобы выдержать давление атмосферы корабля. Дверь не была заперта. Мы осторожно отворили ее. Наружная дверь шлюза была закрыта, в противном случае нам никогда бы не открыть внутреннюю.
— Будь Червелицый действительно предусмотрительным, он, конечно, оставил бы внешнюю дверь открытой, — подумал я вслух, — даже если бы был уверен, что из карцера нам не выбраться. Слушай-ка! А нельзя ли внутреннюю дверь закрепить так, чтобы она не закрывалась?
— Не знаю.
— Что ж, попробуем.
Вот он, элементарный крючок. На всякий случай, чтобы его не могли открыть извне нажатием какой-нибудь кнопки, я заклинил крючок ножом.
— Другого выхода нет?
— В том корабле не было, значит, и здесь нет.
— Через этот-то уж никто не войдет.
— Но вдруг Он все-таки сумеет взломать наружную дверь? — нервно спросила Крошка. — Мы ведь лопнем, как воздушные шарики.
Я улыбнулся ей в ответ:
— Кто здесь у нас гений? Конечно, нас разорвало бы, если Он откроет люк, но ему не удастся. Люк удерживает давление тонн в двадцать — двадцать пять. Как ты только что мне напомнила сама, мы на Луне, а на Луне нет воздуха, так ведь?
Крошка даже смутилась.
Итак, мы взялись за поиски. Я с удовольствием взламывал двери. Симпатий ко мне у Червелицего это не прибавит. Мы сразу же наткнулись на вонючую конуру, где обитали Толстяк и Тощий. Жаль, что их дверь не была заперта. Комната могла рассказать многое о нашей парочке, прежде всего то, что они — грязные свиньи. А так же и то, что они не пленники: комната была переоборудована для людей. Их отношения с Червелицым начались, очевидно, не вчера. Я обнаружил две пустые стойки-вешалки для скафандров, несколько десятков консервных банок с рационом армейского образца, что обычно продаются в магазинах списанных армейских избытков, а самое главное — питьевую воду и подобие умывальника. Более того, я нашел ценность, не сравнимую ни с золотом, ни с ладаном, если, конечно, мы найдем и свои скафандры, — два заряженных баллона с гелиево-кислородной смесью.
Я сделал глоток воды, вскрыл для Крошки банку консервов, она открывалась ключом, мы избежали участи «Троих в лодке» с их банкой ананасов, велел ей поесть, а потом продолжать обыск. Я же отправился дальше, найденные баллоны просто толкали меня разыскать скафандры и унести отсюда ноги, пока не вернулся Червелицый.
Я вскрыл дюжину дверей быстрее, чем морж вскрывает ракушки, и даже обнаружил жилые помещения червелицых. Но я там уже не стал задерживаться — этим займется Космический корпус, когда прибудет сюда. Я только проверил, нет ли там скафандров.
И наконец нашел их — в комнате рядом с нашим карцером. До того я обрадовался, увидев «Оскара», что чуть его не расцеловал.
— Привет, дружище, — заорал я. — Какая встреча!
Я понесся за Крошкой. Мои ноги опять полетели впереди меня, но я уже внимания не обращал. Крошка сделала шаг мне навстречу, когда я ворвался в комнату:
— Я уже собиралась идти за тобой.
— Нашел! Нашел!
— Кого нашел? Мэмми? — спросила она с нетерпением.
— Да нет же, нет! Я нашел скафандры! И твой, и мой! Пошли!
— Да… — она выглядела огорченной, и я даже обиделся. — Здорово, но надо найти Мэмми.
Чувство беспредельной усталости охватило меня. У нас появился хоть и слабый, но все-таки шанс спастись от участи худшей, чем смерть, — это отнюдь не метафора, — а она не желает уходить, пока не найдет свое пучеглазое чудище. Будь это человек, я бы не колебался ни секунды, даже если бы у него изо рта дурно пахло. Будь это кошка иди собака — я задумался бы, но остался. Но что мне это пучеглазое? И вообще, я ему обязан только тем, что здорово влип, как еще не влипал никогда в жизни. Сгрести, что ли, Крошку и сунуть ее в скафандр? Вместо этого я лишь сказал:
— Ты в своем уме? Мы уходим. Прямо сейчас.
— Мы не уйдем, пока не найдем ее.
— Ну теперь уж ясно, что ты не в себе. Мы даже не знаем, здесь ли она. А если мы ее найдем, все равно не сможем взять с собой.
— Сможем!
— Как? Мы ж на Луне» забыла? В безвоздушном пространстве. У тебя что, скафандр для нее припасен?
— Но… — Она растерялась, но ненадолго. — Поступай, как знаешь. А я пошла ее искать. Держи, — и она кинула мне консервную банку.
Следовало, разумеется, применить силу, но сработали издержки воспитания! С детства ведь приучают, что женщину бить нельзя, как бы сильно она этого не заслуживала. Поэтому, пока я разрывался между здравым смыслом и воспитанием, возможность действовать и вместе с нею Крошка выплыли за дверь. Я просто застонал от беспомощности.
Но тут мое внимание привлек невероятно приятный запах. Крошка ведь сунула мне в руки банку с консервами.
То есть, вернее сказать, с вареной подметкой в сером соусе, но запах!.. Я доедал консервы, осматривая Крошкины трофеи. Моток нейлоновой веревки я с удовольствием привесил рядом с баллонами; у «Оскара» на поясе висело, правда, пятьдесят футов веревки, но запас карман не тянет. Прихватил я и геологический молоток, и пару батарей, которые сгодятся для нашлемных фар и для многого другого.