Имидж старой девы
Шрифт:
Малютин какое-то время смотрел на диктофон, но тут подсуетился Бергер – убрал полезную вещицу, чтобы не искушать малых сих. Насчет копии – это ведь была чистейшей воды выдумка, не было у него никакой копии. Просто он знал заранее, что не станет Малютин совершать глупостей. Крепок он был, не в пример крепче Шурика, и крепость эту предстояло еще сломать.
Виктор Сергеевич вздохнул, поднял глаза…
– Признание обвиняемого – царица доказательств, так? – усмехнулся он Шурику углом рта. – Ну и чем они тебя дожали?
– Прости, Сергеич! – чуть ли не всхлипнул Шурик. – Я держался как
Малютин встревоженно обвел глазами троицу незваных гостей:
– Секунду. О каком мобильнике идет речь? И что за взрыв имеется в виду? Ничего не понимаю!
Мы могли бы служить в разведке,Мы могли бы играть в кино!..Если бы Бергер не был в этой истории лицом заинтересованным, он бы зааплодировал начальнику аэропортовского СБ.
На лице у Шурика мелькнул проблеск надежды, а Кирилл возмущенно закричал:
– Я видел, как мобильник опустили в сумку!
– Неужели? – вскинул брови Малютин. – Видел? Сам?! Ну надо же…
Странно. Почему-то Кирилл при этих словах слегка покраснел. Бергер насторожился, вдруг почуяв неладное.
– Почему я должен тебе верить? – холодно спросил Малютин. – Кто может подтвердить твои слова?
– Со мной была девушка! – выкрикнул Кирилл. – Знакомая моя! Она тоже собиралась в Париж и, видимо, улетела.
– Ну, привет… – развел руками Малютин. – В Париж улетела. Да может, она и не видела ничего!
– Она-то как раз видела! – запальчиво заявил Кирилл. – Она-то мне и сказала про то, что этот вот, – злое движение подбородком в сторону Шурика, – сунул мобильник в сумку той дамы.
«Ох-хо!» – чуть не вскрикнул Бергер и немедленно взмолился, чтобы Малютин не заметил этой глупейшей, роковой обмолвки. Но было поздно!
– Она тебе сказала? – подался Виктор Сергеевич к Кириллу. – Ах вот оно что… Девушка, значит, тебе про телефончик сказала, а ты сам, выходит, ничего не видел?!
Кирилл сверкнул глазищами… и ничего не возразил. Лицо его сделалось по-мальчишески растерянным, и Бергер несколько раз незаметно, уныло кивнул.
Все. Карты-козыри отыграли свои позиции у наглого джокера. Удача повернулась к нему спиной из-за… из-за оробевшего валета.
Бергер верил Кириллу, понимал, что дело тут нечисто, иначе Малютин не вывел бы парня из зала и не попытался бы его изолировать хотя бы ненадолго, – но сейчас прения с этим серым волком по имени Виктор Сергеевич могли продолжаться до бесконечности. Это был очень сильный противник, и Бергер понимал, что позиции Малютина пока непоколебимы. Что ему мешает сказать, будто в аэропорту проводилась учебная тревога по отработке действий службы безопасности в случае возможной угрозы теракта? Бергер на его месте так и поступил бы. А потом бы предложил Кириллу хорошего отступного…
Жизнь научила его быть циником и реалистом. Это расследуя дело Риммы Тихоновой, он готов был небо и землю перевернуть, чтобы доказать, что черное – это черное. Но то же самое расследование научило его, что часто бывает наоборот и с этим приходится смириться, ибо, как давным-давно усвоил следователь Бергер, слово «законность» не есть синоним слова «справедливость»!
Ну в самом деле – единственный человек, который может подтвердить правоту Кирилла, эта самая девушка, сейчас в Париже. И как ее оттуда выцарапать – неведомо! Ищи ее там свищи, на Елисейских Полях или, к примеру, в Лувре! Кроме этих двух названий, при слове «Париж» у Бергера из глубин памяти выплывало только словосочетание «пляс Пигаль», но приличную девушку вряд ли стоит искать в этом рискованном местечке.
– Какая хоть это была девушка? – допытывался Малютин. – Как ее зовут? Как фамилия?
– Не знаю фамилии… – Черные глаза Кирилла стали совсем детскими. – А зовут Арина. О, знаю, как ее фамилию выяснить! Проверьте по компьютеру, у вас же есть список пассажиров, улетавших в тот день в Париж. Не так уж их было и много, правда?
– Не так уж, – кивнул Малютин. – Ну что ж, можем посмотреть, хотя не уверен, что это что-то даст. Шурик, сгоняй в кассу, скажи, что я просил распечатать мне…
– Минуточку! – наконец-то вступил в разговор Бергер. – Давайте лучше я сам схожу. Чтобы не подвергать сомнению чистоту эксперимента. Или пускай вон Кирилл сбегает. Только не Александр Васильевич!
– Ну, если речь зашла о чистоте, то вы ведь тоже лицо заинтересованное, – усмехнулся Малютин. – А молодой человек – тем паче. Давайте уж соблюдать паритет. Поступим так…
Он набрал номер и приветливо сказал в трубку:
– Светик, это Виктор Сергеевич побеспокоил. Зая, сделай для меня доброе дело, а? Распечатай мне список пассажиров парижского рейса за 28 сентября. Прямо сейчас, ненаглядная. Очень важно, очень срочно. За мной коробочка твоего любимого коричневого «Коркунова». Давай, зая. Жду!
Положил трубку и пообещал:
– Две минуты. Да вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет!
Сел Шурик. Бергер и Кирилл соблюли гордость.
Прошло не две минуты, конечно, а как минимум пять, и вот дверь распахнулась – и на пороге появилась миниатюрная золотоволосая девушка, хорошенькая, как Дюймовочка, причем форма служащей аэропорта сидела на ней так ладненько, что все невольно залюбовались.
А она, бегло улыбнувшись с порога Малютину, окинула всех взглядом – и вдруг расцвела, засияла, заиграла глазами! Глаза ее были устремлены на Кирилла, и такой самозабвенный восторг выразился на хорошеньком девичьем личике, что Бергер немедленно вспомнил слова своей подруги: «Без преувеличения скажу – все дамы на него запали с первого взгляда, очень красивый, ну правда, очень!» Так вот, значит, как они западают, дамы!
Кирилл, надо сказать, отнесся к простодушному восторгу «мисс Аэропорт» с небрежностью кинозвезды, привыкшей к всеобщему поклонению. Сверкнул ослепительными очами – послышался легкий мелодичный звон разбившегося девичьего сердца – и потом жадно уставился на листок, который она передала Малютину. Он даже не заметил, как удалилась красавица, смятенно оглядываясь на поразившего ее воображение черноглазого красавца!
– Ну что ж, читаем список? – проговорил Малютин, не без интереса наблюдавший эту мизансцену. – Итак… «Павлов Алексей, Павлова Юлия, Косточкин Сергей, Заславский Родион, Добровенский Роберт…»