Имидж старой девы
Шрифт:
– Да вы только женские имена читайте! – не выдержал Кирилл. – Или дайте я сам читать буду.
– Лучше положим список на стол – и каждый сможет с ним познакомиться, – предложил Малютин. Сделал приглашающий жест Бергеру: – Прошу!
Он приблизился и начал читать. Так… Валентина, Алла, Лариса, Ольга, Маргарита, Марина, Антонина, Екатерина, Ольга, Елена, Екатерина, Мария, Елизавета, Наталья, Наталья, Виктория, Вера, Анастасия, Любовь, Ольга, Екатерина, Юлия…
Бергер прилежно просмотрел список до конца. Потом еще раз.
И
Кирилл все еще водил пальцем по строчкам, но вид у него был не просто обескураженный – даже униженный.
Посмотрел на Бергера жалкими глазами – и обреченно покачал головой.
– Ну что? – негромко и даже где-то вкрадчиво спросил Малютин. – По-моему, типичная ничья, верно?
«А этот Виктор Сергеевич либо очень жестокий, либо столь же великодушный человек, – угрюмо подумал Бергер. – Ничего себе – ничья! Мат в три хода. Нам с Кириллом – мат!»
– Предлагаю прекратить любое и всякое выяснение отношений, – тем же тоном предложил Малютин. – Здесь и сейчас! И договориться полюбовно. Я знаю, что вы знаете, что я знаю, что вы знаете… Этого довольно! Признаю: по нашей вине – пусть нечаянно! – пострадал молодой человек. Пропустил самолет, был избит, перенес сильное потрясение, потерял деньги. Это произошло невольно, нечаянно, по страшному стечению обстоятельств, и хоть я не могу исправить ситуацию, но попытаюсь загладить свою вину.
– Каким образом? – хрипло спросил Кирилл. – Дадите мне морду тому гаду набить? Хоботову или как его там?
– Я бы это и сам охотно сделал, – кивнул Малютин. – Да руки коротки у меня и у тебя. Мертвые сраму не имут, слышал такое выражение?
– Что? – пробормотал Кирилл. – Как так – мертвые?!
– Да так, что этого Хоботова кто-то подстерег около его дома, когда он со службы шел, и раскроил ему череп железным прутом. Да не один раз, а тринадцать. Как иногда передают в теленовостях, «покушение было связано с профессиональной деятельностью покойного». Подозреваю, кому-то он очень сильно нагадил, Хоботов. Мужик был дрянь, между нами… Ладно. О мертвых или все, или ничего!
Бергер первый раз слышал подобный парафраз известного выражения, но счел его весьма удачным.
– Убили… без меня… – пробормотал Кирилл.
– Да, не повезло тебе, согласен, – кивнул Малютин. – Тем паче – есть смысл договориться. Повторяю! Я возмещаю твои убытки. Билет в Париж на любой день, на любой рейс любой авиакомпании, тысячу евро, которые были у тебя украдены, плюс в качестве пени – еще четыре тысячи баксов. Согласен?
Кирилл хрипло вздохнул, ничего не сказал, беспомощно посмотрел на Бергера, словно спрашивая совета…
Тот отвел глаза. Взглянул на Малютина.
Да… ему бы вот такого союзника, а не этого красивого мальчика, для которого пять тысяч баксов – безумные деньги, мигом вскружившие голову. И его трудно за это винить. Бергер и сам понимает, что ситуация проиграна, а отступные Малютин предлагает честные.
– За это… ты молчишь обо всем, что произошло, – продолжал Малютин.
Кирилл чуть заметно кивнул.
– Хорошо, – кивнул и Малютин. – Но это еще не все. Вы, Александр Васильевич…
Шурик дернулся было, но тут же понял, что речь идет совсем даже не о нем, а его место в буфете.
– Вы, Александр Васильевич, отдаете мне кассету с записью «царицы доказательств». Зачем это вам? Вы лицо неофициальное! Служебное рвение не принуждает вас портить жизнь человеку. Шурик – он ведь и в самом деле гениальный мастер… был. После того как Симанычев начал его шантажировать, у него отнялась правая рука. Вы не заметили, наверное, так, в быту, это почти не видно. Но гениальным столяром он быть перестал. Что касается меня… – Он перевел дыхание, слабо улыбнулся: – Ладно, не стоит обо мне. Симанычев погиб случайно, но заслуженно. Можно сказать, это бог его наказал, а не… – Малютин опять слегка раздвинул губы в улыбке. – Но об этом мы тоже не будем говорить.
– А о чем же будем? – угрюмо спросил Бергер.
– О чем? Да есть нам о чем поговорить. О жалости, например, к ближнему своему… Не хотите? Воля ваша. Тогда о том, что у вас был с нами договор – найти Туманова за определенную сумму. Вы его нашли. Можете получить свой гонорар. И все, и покончим на этом!
Бергер вздохнул, достал из диктофона кассету и выложил ее на стол.
Малютин открыл запертый на ключ ящик своего письменного стола, достал деньги. Доллары, сотенные бумажки.
– Это предназначалось Симанычеву. Но ему они уже не понадобятся.
Отсчитал пять тысяч, протянул Кириллу. Тысячу дал Бергеру. Эта сумма превышала обусловленный гонорар в четыре раза.
Потом Малютин пересчитал то, что осталось. Оказалось четыре тысячи.
Кивнул:
– А это мы вернем.
– Кому? – не удержался Бергер.
Малютин только усмехнулся…
Бергер опустил голову, понимая, что утратил право задавать вопросы.
Обиднее всего ему было в этот момент не за то, что они с Кириллом отступают с поля боя. Может быть, и впрямь не стоит больше сражаться. Не за что! Гораздо больше заботило его и огорчало, что он никогда не узнает, чем Симанычев дожал Малютина. И… ее, неведомую. Ту, что выпустила в лицо шантажиста облако жгучего газа.
Не узнает никогда!
Катерина Дворецкая,
19 октября 200… года, Париж
Мы все продумали и разработали, казалось, гениальный план, но, едва очутившись на Марше-о-Вернэзон и войдя на знакомую маленькую площадь с фонтаном посередине (ага, значит, та красотка-Дракон все еще не нашла способа вывезти с Блошиного рынка понравившуюся ей «вещичку»!), я начала спотыкаться. Почему-то чудится, что вот-вот рядом с рыцарем (он по-прежнему охраняет вход в лавку Пьера Куси) появится долговязая фигура Фюре…