Имитатор. Книга четвертая. Охота на охотника
Шрифт:
В общем, со Светой все было ясно. Девушка изо всех сил старалась продемонстрировать всему интернет-сообществу, что она – объект внимания «потрясающего парня, ммм, так бы и съела» (по формулировке одной из комментаторш). Демонстрация, в общем, у нее вполне удалась. Особо настырные комментаторши, намекающие (а то и прямо требующие) чего-нибудь «более интимного», получали холодную отповедь в духе «может, вам еще и содержимое унитаза показать?» Многим, как заметила Арина, это внушало уважение, одна девица регулярно сокрушалась: «Как у тебя получается не переходить границу? Я вот удержаться не могу. Научи?» Учись, высокомерно ответствовала Света.
Интересно, подумала Арина, каково это – жить в пространстве
Ай, ладно! Пусть Света сама разгребает созданные собственными наманикюренными ручками проблемы.
Арина решительно щелкнула мышкой, сворачивая окно браузера, и положила перед собой пакет с «главным вещдоком». Ну, главный он или не главный, в процессе выяснится, но пока выглядит перспективно. В смысле потенциального источника информации – уж точно.
Хотя и смешной, правы были и управляющий, и та остроносенькая девица.
Блокнотик был маленький, но пухлый. Обложка мягкая, кожаная, вовсе даже не «розовенькая», как определил управляющий, а бледно-лавандовая, да еще и с искрой. Такой действительно больше подошел бы романтической девочке, а не здоровенному мужику. Хотя черт их, этих танцоров знает. А может, книжка – подарок одной из клиенток. Тогда она отражает вкусы клиентки, а не Филиппа. Почему он им все-таки пользовался? Или клиентка особо почетная – типа память. Либо, что еще вероятнее – а почему, собственно, нет? Вещь, хотя и избыточно гламурная, но сразу видно – весьма недешевая. Даже бумага какая-то особенная, тоже очень красивая: бледно-персиковая, тонкая, чуть не прозрачная – но плотная, так что записи и не просвечивали – и как будто мраморная. Чистого места оставалось не больше трети блокнотика.
Некоей «Лер» было отведено аж три странички. Даты следовали друг за другом плотной чередой, кое-где перемежаясь непонятными значками – то звездочками, то восклицательными. Один из значков был похож на силуэт автомобиля, другой напоминал банный веник. Вокруг «Лер» изначально, видимо была нарисована затейливая рамочка, теперь скрытая под кривоватым черным прямоугольником – кое-где из-под него выглядывали лепестки и завитки первой, цветной рамки. Под нижней черной полосой, прямо поверх записанных там дат, было нарисовано две розы. Довольно похоже, кстати, нарисовано. «Лер» – это, надо полагать, та старушка, что недавно умерла, догадалась Арина.
Если бы все это происходило в детективе, усмехнулась она, старушка… как ее… а! Калерия Стефановна Райская, вполне детективное имечко… и смерть ее была бы, разумеется, никоим образом не естественной, а наоборот – подстроенной кем-то из жадных наследников, коих тоже, разумеется, должно было бы обнаружиться не меньше дюжины. Угу, усмехнулась она, причем парочка – неопознанных, не виданных с младенчества из-за каких-то невероятных семейных конфликтов… но тишком пристроившихся к старушке под видом… горничных, к примеру. И папаша Пуаро (или кто-нибудь из его современных коллег) на протяжении десяти серий копался бы в сплетениях мотивов и возможностей. А в финале жадные наследники остались бы ни с чем, потому что хитрая бабуля предусмотрительно отписала все свое движимое и недвижимое, например, собачьему приюту.
Больницы Арина не любила всю жизнь. Собственно, не именно больницы, а медицинские учреждения вообще: поликлиники, амбулатории и прочие… лаборатории. Везде ей чудился запах смерти. Или не запах. Как будто, пройдя коридором какой-нибудь поликлиники, можно было… увеличить собственную смертность. Не то чтобы приблизить кончину, но – при прочих равных – снизить
Единственным исключением из этой странной идиосинкразии было бюро судебно-медицинской экспертизы – в просторечии морг – то есть именно то место, где смерть как раз таки царила.
Больница, где завершила свой жизненный путь – кажется, так полагается говорить? – Калерия Стефановна Райская, занимала скучное восьмиэтажное здание. Кажется, кирпичное. Или это отделочная плитка была «под кирпич»? Уже метров с десяти грязновато-рыжие прямоугольники сливались, а стоило отойти подальше, весь корпус (сзади к нему прилагались еще два, технических, двухэтажных) выглядел как поставленный на попа кирпич. Даже ряды окошек этого впечатления не ослабляли. Унылое, в общем, строение. И гигантский стеклянный вход (из четырех дверей открыта была одна) радостнее его не делал. И полы «под мрамор» тоже. Вдоль стены тянулась череда слепленных воедино пластиковых «кресел». В большинстве своем – занятых. Люди ждали не то врачей, не то «приема», не то свидания с кем-то, кто уже находился в недрах «кирпича». Подле рыжеволосой бабули в синем байковом халате, усеянном гигантскими ромашками, сидел бритоголовый мужик в едва не лопавшейся на квадратных плечах кожанке. Он все наклонял голову, как будто хотел не только слышать, но и видеть, что говорит ему бабуля. Та улыбалась и время от времени гладила его по бритой голове.
Прямо возле стеклянных дверей выпирала на «мраморные» полы стойка гардероба, за ней – справочное окошко и еще какие-то окошки и двери. Дальше виднелись лифты.
– Куды без бахил? Стой, говорю! – следом за Ариной затопотала неопределенного возраста фигура в синем халате.
Спорить с фигурой Арина не стала, купила в автомате возле гардероба пакетик с бахилами (эх, надзора на вас нет, бахилы в больницах должны быть бесплатно! да и черт с вами!), натянула на сапоги синие чехлы, моментально почувствовав себя очень глупо. Человек, обутый в синие полиэтиленовые чехлы, не может не чувствовать себя глупо.
Напротив лифтов красовалась схема расположения отделений. Сами лифты показались Арине… странными. Табличка возле левых трех предупреждала, что они «до пятого», правые могли – теоретически – доставить на верхние три этажа. Отделение кардиологии – последний, так сказать, приют Калерии, чтоб ее, Стефановны – располагалось на четвертом. Главврач – на восьмом. Она задумалась: ехать к главврачу или к завотделением?
Первым пришел один из левых лифтов. Перст судьбы, не иначе.
Разверзшиеся двери выплюнули Арину прямо к дверям кабинета завотделением кардиологии. Табличка смущенно прикрывалась листом бумаги, приклеенным сразу под «заведующий отделением». Никитенко Лариса Игоревна. Гм. Ио – ну да, понятно, исполняющая обязанности. И, судя по состоянию бумаги, та была приклеена явно не вчера. Вот и отлично, а то как бы не пришлось предыдущего заведующего искать. Впрочем, госпожа Райская умерла совсем недавно.
Внезапно распахнувшаяся дверь едва не шарахнула Арине по лбу, выпустив в коридор маленькую седенькую старушку, беспрерывно кивавшую и махавшую сухонькой ладошкой в сторону кабинета и бормотавшую:
– Ой, спасибо, деточка, дай тебе боженька мужа хорошего и деток здоровеньких…
Хозяйка кабинета походила максимум на участкового терапевта или, быть может, на учительницу младших классов, но никак не на завотделением. Молодое, не старше тридцати, узкое лицо, прозрачно-серые глазищи в рамке пушистых ресниц, толстенная золотая коса, перекинутая через левое плечо. Наверное, если бы через правое, писать мешала бы, подумала Арина. И да, исполняющая обязанности…