Имитатор. Книга пятая. Наследники
Шрифт:
Протокол осмотра тела оказался недлинным. Обстановка тоже, при всей Арининой дотошности, уложилась меньше чем в две странички.
– Записки нет?
– Не-а. Но ты ж знаешь, как бывает.
Арина знала. Не все, ох, не все самоубийцы оставляют прощальные послания. А эта тем более одинокая, кому последнее «прости» говорить?
– Арина Марковна, это снимаем?
– Ты про стул?
– Да ну! Стул я снял уже, как лежит, она ж на него вставала. Вот, возле стола. Может, сделать покрупнее?
На
– Как будто она вместе со стулом двигалась?
– Ну… может, и двигалась. Поплохело, трудно было встать. Пожилая, грузная.
– Или стул сдвинулся, когда она на него встала. Или когда оттолкнула.
– Оттолкнула она его в другую сторону. И сама смотри, где след, а где она на стул вставала. И, кстати, не факт, что это вообще с самоубийством связано. Царапинки-то свежие, но вполне могли и днем-двумя раньше образоваться.
– Но на всякий случай щелкни, да.
– Шнур изымаешь?
– Изымаем, конечно. Не то чтобы… но это, как не крути, а орудие смерти.
– Жалко тетку, – криминалист покачал головой. – Не бомжиха, не алкоголичка, театральные костюмы… Может, ей нахамил кто? А она расчувствовалась и… Или врач что-то ужасное сказал…
– Почему ты так думаешь? – спросила Арина.
– Шнур-то новехонький. То есть что-то ее до такой степени расстроило, что она пошла и веревку купила.
– Может, и нахамили. Или врач, ты прав… А может, у нее любовь всей жизни имелась.
– Она ж одинокая вроде.
– Ну так, может, ее ненаглядный на другой женился, а о ней и не думал. А недавно помер, вот она и решила, что дальше жить сил нет.
– Зачем она, кстати, веревку к батарее привязывала? Почему не прямо к крюку?
– Ты на нее посмотри. Потолки четыре метра. Даже со стола трудно дотянуться, не то чтоб чего-то там завязывать. Дама все-таки пожилая, грузная, трудно ей было. Вот и сделала попроще: закинула веревку на крюк и свободный хвост привязала к трубе.
– Могла на одном конце веревки простую петлю завязать, ее забросить на крюк, а на другом конце скользящую. Батарея – это как-то…
– Как-то! – передразнила Арина. – Скажи ей за это спасибо. Если бы батарея вниз не протекла, когда бы даму еще нашли? Когда тело в желе превратилось бы и завоняло бы на весь подъезд?
– Так-то да… – Лерыч, казалось, смутился. – Может, на работе бы забеспокоились… – добавил он без особой уверенности.
– Это если театральный сезон еще не закончился, – отмахнулась Арина. – Ты же сам сказал: повезло нам тут. Чисто, светло, труп почти свежий.
– И не говори, – отозвалась Ярослава, поворачиваясь к Арине. – И, кстати, о театре. Если ты по своей дотошности надумаешь сослуживцев опрашивать, поинтересуйся, кто похоронами займется.
– Ладно.
– Так нижних-то, которые тревогу подняли, нету, хозяйка на работу усвистала, а сын в школе. Середина дня, в подъезде почти никого, только на пятом дядька нашелся, после ночной смены отсыпается. Он с этой дамой и не контачил, так, здоровались. И шкаф он ей однажды двигал, лет восемь назад.
– Ладно, зови этого… двигателя. И девушку слева. Как ее, Лару? С ней-то точно надо поговорить. Хотя дело и впрямь ясное.
– Ну да, – хмыкнул тот. – Это только в детективах труп в запертой комнате оказывается жертвой изощренного убийцы, а у нас попроще все.
– Кстати, о запертых комнатах. Когда ты эту Лару в понятые сватал, она что-то про ключи говорила. Вроде Жанка какая-то у нее ключи требовала…
– Так точно, мэм. Жанна – это как раз соседка снизу, на которую протекло. Она первым делом к Ларе ткнулась, люди же соседям запасные ключи частенько оставляют. Но не в этом случае.
– Запасные ключи, говоришь… – Арина нахмурилась.
– Вершина! О чем задумалась? – Стас помахал у нее перед носом растопыренной ладонью. – Увольняйся нафиг из следователей, иди на телевидение, писать сценарии для детективных сериалов. Даже если у девчонки запасные соседские ключи и имеются, это ничего не меняет. Когда квартиру костюмершину вскрывали, пришлось цепочку резать. Ферштейн? Иди с этой девицей побеседуй, и по домам пора, сколько тут колготиться-то?
Квартира слева была трехкомнатной и выглядела куда богаче обиталища театральной костюмерши. Вместо дощатого пола тут лежал паркет – не узорный, простыми плашками, но отлично ухоженный. Вместо открытой вешалки – аккуратные дверцы узкого, но вместительного шкафа с откидными обувными ящиками внизу. Квадратный пуфик между шкафом и дверью новизной не блистал, но его потертости неоспоримо свидетельствовали о своем натурально-кожаном происхождении.
Кухонный диванчик тоже был кожаный, а кофемашина стоила, должно быть, как вся обстановка соседской кухни.
Записав паспортные данные, Арина попросила воды: от «соседского» запаха у нее до сих пор першило в горле. Лара предложила вместо воды чаю:
– Или кофе, как хотите.
Арина выбрала кофе.
Кофемашина подмигнула огоньками, погудела, побулькала, наполняя толстые квадратные чашки темного стекла. Первую Лара поставила перед Ариной, вторую рядом. Присела, опять вскочила, выдернула с полки квадратный фарфоровый «сундук»:
– Вот, сахар. И… – сундучок оказался двухъярусным, донце выдвигалось, там, в фарфоровом «корытце», лежали крошечные ложечки. – Сливки достать?