Имитатор
Шрифт:
Когда они с Отто остались вдвоём, то просидели в душном классе несколько часов. Они долго разбирали какую-то сложную задачку и просто изнывали от жары – в итоге и фройляйн Рейнхардт расстегнула верхнюю пуговку своей ажурной блузки. Отто не смог не заглянуть в вырез, при этом так мило покраснел, что суровая фройляйн не удержалась. Она подсела к юноше и прижалась к нему бедром. Отто сам не понял, как на такое решился. Он ухватил женщину за талию и притянул к себе.
– Что ты делаешь, несносный мальчишка? Сейчас же отпусти меня! –
В этот момент Отто понял, что отступать уже некуда, тем более что «возмущённая» фройляйн не так уж и сильно противостояла его напору.
– Стыдно! Ох как стыдно! – Юноша ещё сильнее прижал женщину к себе и вцепился в грудь… Тут уж женщина вырвалась, бросилась к двери и… вместо того чтобы исчезнуть за ней, повернула ключ и бросилась в объятия Отто уже сама.
– Ты, маленький негодник, что ты такое творишь? – Женщина сорвала с Отто брюки и, потянув его за собой, упала на стол. – Ну давай же, давай…
Отто едва не опрокинул стул. Он чувствовал себя таким неловким и снова стал краснеть. Но тут фройляйн Рейнхардт из строгой дамы превратилась в милую и нежную деву. Она не смеялась над ним, была ласкова, но страстна. Когда спустя полчаса они оба, вспотевшие и счастливые, вышли из класса, Отто навсегда для себя решил, что сделает всё, чтобы навсегда избавиться от собственной робости. С тех самых пор к двум первым увлечениям Отто добавилось ещё и третье – этим увлечением стали женщины.
В тридцать третьем, после прихода к власти Гитлера и поджога Рейхстага, начались массовые преследования коммунистов. Отец Отто, ярый поклонник таких политических деятелей, как Эрнст Тельман, Гейман Реммеле и Гейц Нейман, был арестован. Через год он умер в тюрьме. Мать запила и вскоре потеряла работу.
Отто всё ещё не терял надежды на то, что со временем он сделает спортивную карьеру – футбол тогда стал главным в его жизни, – и всё, что с ним тогда происходило, считал временными трудностями. Но отца не стало, а мать пила так, что у них даже не хватало денег на хлеб. Отто устроился работать курьером при брокерской конторе.
Как-то, отвозя почту за город, Отто провалился в глубокую лужу, а потом прождал адресата несколько часов на морозе. В результате он угодил в больницу, где ему ампутировали большой палец на правой ноге.
С футболом было покончено навсегда. Тогда же он и начал курить.
С тех пор Отто стал сильно прихрамывать, но в этом был и огромный плюс: он был признан негодным к службе в вермахте. Гитлера, идеи национал-социализма и развязанную Германией войну Отто ненавидел всей душой, поэтому и стал работать на Паука.
***
Сейчас, глядя на одетую в малиновое пальто шлюху, на её ярко накрашенные губы, Отто вспомнил именно фройляйн Рейнхардт – женщину, подарившую ему первый опыт общения с прекрасным полом. Он почувствовал себя так же, как и тогда, в душном классе, поэтому накинул пальто и, не надевая кепки, выбежал во двор.
– Отто, мой дорогой, я вижу, что не ошиблась, когда решила заглянуть в этот скромный уголок! Я так и знала, что ты выглянешь в окошко и остановишь на мне взор своих милых печальных глаз! – Девица рассмеялась.
– Пошли, – буркнул Отто, – не стоит рассказывать о нашем общении всей округе.
Девицу звали Руди. Отто уже не раз приводил её к себе домой. Девица была неприхотлива и за свои услуги брала умеренную плату.
Они зашли в квартиру; девица только сейчас загасила папиросу о переполненную окурками пепельницу.
– Похоже, ты был чем-то занят, милый, если так много курил. У тебя не продохнуть!
– Довольно болтать, раздевайся! – процедил Отто.
– Фи… раньше ты не позволял себе подобной грубости. Мог бы предложить для начала что-нибудь выпить…
Отто толкнул девушку – та упала на кровать и расхохоталась. Отто уже срывал с неё одежду. Руди довольно повизгивала и для видимости сопротивлялась. Она легонько укусила молодого человека за мочку уха, потом лизнула щёку… Отто уже весь горел.
Только спустя час он поднялся с кровати и подошёл к умывальнику.
– Милый, очень хочется курить, – томно произнесла Руди.
Она подошла к окну и открыла одну из штор.
– Сейчас же закрой окно! Я не хочу, чтобы в моём окошке мелькали голые девицы.
– Ты всегда такой застенчивый и скрытный. – Руди подошла к столу и закурила. Потом прошлась до кровати и улеглась под одеяло, попыхивая папиросой. – Кстати, ты до сих пор не рассказал мне, почему ты хромаешь. Уверена, что это какая-то романтическая история!
– Это тебя не касается, – пробурчал Отто, бросая на стол несколько марок. – Ты сделала своё дело, а теперь забирай деньги и проваливай!
– Ты не был так груб со мной раньше. У тебя что-то случилось? Расскажи же… Мне не хочется оставлять тебя таким. Расскажи, мне не хочется идти на холод. Я могу остаться у тебя до утра. Сегодня мало клиентов. Решайся. Если я останусь, то потребую совсем немного; если ты на мели, то можешь отдать деньги как-нибудь в следующий раз. Ну же, не будь букой!
Отто посмотрел на девушку. Пышные волосы, длинные ноги, шикарная грудь с задорно торчащими из-под полупрозрачной сорочки сосками. Отто опять вспоминал фройляйн Рейнхардт.
– Если хочешь – оставайся. Только не приставай ко мне со своими глупыми расспросами.
Отто подошёл к окну и выглянул на улицу.
Припаркованный под кустом «мерседес» он заметил не сразу. Его скрывали густые ветви ещё не успевшей осыпаться акации.
Однако он всё-таки увидел его.
У автомобиля стояли двое – кутались в приподнятые воротники, курили. Отто тут же вспомнил про опасения Паука.