Император 2025. Изначальные. Книга первая
Шрифт:
Арслан, что-то гортанно сказал, и Исмаил-хан заулыбался. Махнув рукой, не оборачиваясь, он рассматривал меня. Из толпы к нему подбежал человек и что-то заговорил так, что мне не было слышно. От нашего сарая-землянки к Исмаил-хану направлялся, быстро передвигая ноги, как-то согнувшись, Боджинг. Остановился в пяти метрах от меня, глубоко поклонился несколько раз и что-то заговорил на арабском. Даже не посмотрев в его сторону, Исмаил-хан сказал что-то стоящему возле него человеку и повернулся к Арслану. Его слова я понял, вернее, почувствовал исходящий от них обоих – деда и внука –
– Сейчас будут бить, – подумал, опуская тачку. Пока все это происходило, я так и держал ее на весу.
Арслан был ниже меня ростом и уже в плечах, хотя, со слов Боджинга, ему уже было пятнадцать. Какой-то расхлябанной показушной походкой он шел ко мне. Я знал, что нельзя поднимать взгляда, поэтому следил за ногами. Первый удар пришелся вскользь по плечу. Чуть больно. Второй обвил руку, опущенную вдоль туловища, и концом хлестнул по пояснице. Удары посыпались градом: по ногам, голове, туловищу. Этот дурак толком не мог собой владеть. Прыгал, что-то кричал, брызгал слюной, но, чем больше распалялся, тем чаще промахивался. Так продолжалось минут шесть. Особой боли не было. Внутри росла волна гнева – еще немного, и я бы не смог сдерживаться от накатывающей ярости. Когда удары прекратились, я мельком взглянул на Боджинга и увидел в его глазах боль и немую просьбу: терпи.
– Стерплю, Учитель, – подумал я. – Стерплю. Но обязательно отомщу за это унижение.
Я не слышал, как что-то верещал Исмаил-хан Арслану. Только краем взгляда увидел, что он замахнулся и со всего замаха врезал Арслану кулаком в ухо. Тот кубарем покатился по двору и застыл в позе эмбриона, подвывая. Фу! Попинав еще немного Арслана ногами, Исмаил-хан что-то снова закаркал. Ему принесли кнут.
– Вот же ж. Еще не все. Этот ведь и насмерть запороть может, – мелькнуло в голове. Я сильнее сжался и закрыл голову руками.
После первого же удара я понял, что в кончик-крекер был вплетен металлический наконечник. Рассеченная спина засаднила. Еще удар – кровь течет уже по груди. После девяти ударов я упал. Ноги сами подогнулись, а он все бил и бил. По плечам, спине, ягодицам, ногам. Я чувствовал боль, но где-то далеко. Мне казалось, что я уже умирал.
Очнулся от боли. Открыл глаза. Лежу. Вижу лужу крови возле головы. Из кого столько натекло? Медленно доходит, что из меня. Зашевелился. Чуть повернул голову. Стошнило прямо под себя, на кровь. Там, где еще недавно стояли моджахеды, никого не было. Кто-то шевелился рядом. Боджинг. Он стоял на коленях передо мной и что-то шептал с закрытыми глазами. Потом положил мне руки на затылок, и я снова потерял сознание.
Пришел в себя в теплом бассейне в пещере. Все тело ныло, болело, выло, но я вполне осознанно смотрел вокруг. Напротив, сидел Александр Всеволодович c кружкой в руках.
– Пей, – сказал он и, придерживая кружку, споил мне все, что в ней было.
Потом отставил кружку, поднял меня и отнес на руках к столу, где уже ждал Боджинг. Меня снова усыпили, и не знаю, что делали, но, когда я пришел в себя, раны хоть и саднили, чесались, но не вызывали боли. Рядом сидел Бо, как его называл Сруб и, тихонько покачиваясь, пел. Как только я заворочался на столе, он подскочил и подсунул мне кружку с отваром. Вдоволь напившись, я спросил, что со мной.
– Было плохо-плохо. Сейчас хорошо-хорошо. Ты отличный пациент, много светлой энергии. Когда буду тебя учить целительству, будет легко-легко.
От его смешных повторений стало легче и даже светлее вокруг.
– Давай-давай помогу встать. Не торопись, а то начнут расходиться склеенные раны, да и повязки могут слететь. К вечеру их снимем.
– Как к вечеру? Так мало времени прошло?
– Ты двое суток лежишь – сказал он и помог мне встать на ноги. – Нужно-нужно много есть. А потом-потом – спать.
«Да кто же против?» – подумал и произнес вслух:
– А что было, когда я потерял сознание? Они от меня теперь отвяжутся?
– Что значит отвяжутся? У тебя два пути в этом месте, Ученик. Один путь – это раб днем, а Ученик, ночью. И так до того момента, пока мы с Боджингом не поймем, что тебя можно показать миру и ты не будешь убит наемниками в первую очередь Ватикана, как только появишься среди людей, – гулко пробасил дед Сруб.
– А второй какой?
– Второй проще. Тебя убьют и закопают за кошарой. Может, и закапывать не будут. Скормят двум барсам, которые живут в доме Исмаилхана.
– Ты не переживай сильно, Ученик, – добавил Боджинг. – Все хорошо-хорошо получилось, и Исмаил-хан даже похвалил меня. Сказал, что хорошо слежу за рабом, который будет «красным бараном» на выпуске его внука, а потом еще долго воспитывал внука палкой. Так воспитывал-воспитывал, что того унесли на руках ученики медресе. Теперь у нас есть время тобой заниматься и сделать из тебя хоть чуть-чуть сносного воина. Ну и мозгами твоими также необходимо озаботиться. Уж больно-больно ты слабо образован для своих лет.
– Как это слабо? – аж взвился я. – Я, между прочим, отличник. Всему классу помогаю учиться и на олимпиады по нескольким предметам езжу от школы. Две областных по английскому языку и литературе выиграл в прошлом году и на республиканскую олимпиаду должен был поехать в октябре.
– Ну теперь не поедешь, но это не беда. Будем тебя учить серьезно и глубоко. Всему, что может тебе понадобиться в жизни через два года. Все. Пора мне тобой заняться всерьез.
Интересного больше ничего не случилось, как мне показалось… Меня обмазали приятно пахнущей мазью, сверху мази наложили повязки так, что свободными от бинтов, остались только кисти рук и лицо.
– Садись за стол, Ученик, ешь, а потом в купальню, смываться. Ну и начнем работать – и так пропустили два дня, – пробасил Александр Всеволодович.
– Я вообще-то без сознания после порки эти двое суток был, – буркнул я. – А не на диване под телеком и с книжкой валялся.
Оба деда засмеялись в голос, хоть я и не подозревал, что кто-то может меня расслышать. Смутился и побрел к столу.
– Ты смотри Боджингушка, ученик-то наш ожил. Бухтит даже по чуть-чуть. Значит, не будем его сегодня жалеть. Бухтит, значит, здоров. Ты давай после вечери и начинай.