Император Африки
Шрифт:
Рас Аллула Куби, заметив, что солдаты газавата дрогнули, приказал усилить огонь, а потом, внезапно встав во весь рост, закричал: — Братья, воины, наш момент настал! Вперёд, в атаку! И да поможет нам Бог! За Мамбу!
— За Мамбу! — взревели все остальные и, перезаряжая на ходу винтовки, и пристёгивая к ним штыки, бросились из-за укрытий в атаку. Они быстро догнали уставших мусульман, расстреливая их в спины из винтовок, а потом настал черед и штыковой атаки.
Теряя людей, поредевшие пехотные батальоны стали откатываться назад, где генерал Сомерсгот готовил к бою последние, остававшиеся
Потери арабов были очень велики. К тому же, мешал артиллерийский огонь батарей мамбовцев, который заставлял замолкать, один за другим, пулемёты обороны лагеря. Так, вслед за бежавшими солдатами газавата, мамбовцы и ворвались в лагерь. Битва закипела с удвоенной силой. Но после введения подкрепления, суданцы были вынуждены отступить.
Перегруппировав войска, генерал Сомерсгот лично возглавил атаку, желая подавить численным преимуществом своих войск оборону города, боясь, что орудия мамбовцев, стреляющие шрапнелью, нанесут его войскам такие потери, что они не смогут продолжать бой.
И снова воины газавата пошли в атаку, крича «Алла», «Аллах Акбар», как будто Аллах был только на их стороне. Но Осман Дигна так не считал. В его распоряжении было немного людей, всего около трёх тысяч, и все они сейчас находились в резерве. Большинство из них готовились к рукопашной схватке, планируя вступить в неё, как только будет захвачена вторая линия обороны.
Густые цепи воинов газавата вторично бросились захватывать первую линию обороны, а английские орудия, с переменным успехом, подавляли артиллерийский огонь заново открытых скрытых батарей суданцев.
Несмотря на всё это, мусульманские батальоны снова овладели первой линией траншей и, заняв их, бросились дальше, где их опять встретил пулемётный огонь. Покрывая ковром своих тел расстояние между двумя линиями, они рвались вперёд, предчувствуя победу. Численное преимущество было на стороне арабов, и они надеялись победить, но тщетно. Опять в работу включились молчавшие до этого пулемёты, а незаметные издалека дзоты открыли убийственный огонь, с минимального расстояния уничтожая волны атакующих.
Таких потерь не мог выдержать никто, и рас Алулла, в очередной раз, поднял воинов в атаку, введя в бой резерв, во главе с Османом Дигной. Дико завывая, они бросились в рукопашную, надеясь не на свои винтовки или сабли, а на короткоствольные револьверы, отлично показавшие себя в подобных схватках. Такой атаки воины газавата, во главе с почти выбитыми в процессе боя английскими офицерами, уже не смогли выдержать.
— Пленных не брать, — орал Алулла, широко размахивая саблей позади своих воинов, благоразумно не идя в атаку в первых рядах. Эта команда ещё более распалила атакующих, со звериной кровожадностью бешеного волка терзающих наступавших воинов газавата.
Расстреливая последние патроны, зарубая саблями, закалывая штыками, мусульмане убивали мусульман, а коптские христиане — христиан протестантских и англиканских. Язычники уничтожали всех подряд, не разбирая, под каким знаменем кто, где был, и какого цвета у него кожа, или на каком языке он говорил.
Им было всё равно!
Эта атака стала последней. В результате сражения многие пехотинцы, объявленного по указке англичан газавата, нашли здесь могилу. Сбежать удалось немногим. Бросая оружие, боеприпасы и остальные вещи, мешающие бежать, пытаясь поймать разбежавшихся коней обоза и артиллерийских упряжек, немногие уцелевшие разбегались во все стороны, кто конный, кто пеший, остальные сдались в плен.
Никто из них не собирался больше участвовать в этом безумии, называемом войной с Иоанном Тёмным, взявшим себе новое прозвище — «Мститель». Но оставались ещё двадцать две тысячи всадников, ушедших с Хуссейном Абдаллахом, судьба которых была не решена.
После победы, голова убитого в бою английского генерала была отрезана и высушена под жарким солнцем, а затем отправлена в дар ещё живой королеве, вместе с десятком чудом выживших пленных англичан. Рас Алулла взял на себя ответственность и от имени царя Судана, Иоанна Тёмного, написал в записке, приложенной к ней.
— «Милостивая королева, посылаю Вам столь экзотический подарок. Увы, в моей стране не цветут больше цветы любви, подобно прекрасным орхидеям в диких джунглях. В моей стране сейчас цветут страшные цветы смерти, так знакомые Вам! Прошу принять от меня этот подарок, в знак нашей вечной вражды и ответный жест на убийство моей невесты Заудиты. Вечный покой вам и маркизу Солсбери, титулованному убийце. Ваш смертельный враг, Иоанн Тёмный (Мститель), князь, король, царь и будущий император Африки».
О том, что Мамба потерял невесту, и кто за этим стоял, расу Алулле сообщил курьер, приплывший незадолго до наступления воинов газавата, который привез личное письмо от Мамбы и что-то передал и на словах. Так что здесь если и была отсебятина, то весьма условная и незначительная.
В руки воинов раса в ходе битвы попали богатые трофеи, состоящие из восемнадцати вполне исправных пулемётов и тридцати полевых орудий, а также почти пятидесяти тысяч винтовок и огромного количества боеприпасов, как к ним, так и к орудиям.
Глава газавата, Хуссейн Абдаллах, ещё не был пойман. Но на встречу с ним уже спешил сам Мамба.
Глава 4 Разгром
Две сотни всадников, из моей личной гвардии, совершали манёвры, смысл которых понятен был только мне. Пусть я был не самым лучшим наездником, но злость, желание отомстить и уже сформированная привычка идти до конца, творили чудеса. Многие подумают — опять «превозмогатель»!
Но нет, когда у тебя нет другого смысла жизни, когда ты годами только и делаешь, что преодолеваешь трудности, пытаешься обойти смертельные опасности и неожиданные ловушки, продумать свои действия, постоянно спотыкаясь и падая, а потом, вставая, идёшь вперёд, это переходит в привычку.