Император деревни Гадюкино
Шрифт:
– Вот спасибо! Хотите настоящую ванну принять?
Я поежилась. Ну уж нет!
– Лучше пойду в библиотеку, найду хорошую книгу и почитаю в номере.
– Отличная идея, – одобрила Маргоша, – не волнуйтесь, процедура не пропадет, я в любое время вам ее сделаю, задержусь после работы, приду раньше, только не выдавайте меня! Моргнуть не успею, как без работы останусь! Ну и день сегодня! Надька пропала, вы в луже поплескались, а уволят меня!
Я еще раз заверила медсестру в своем намерении молчать и пошла в книгохранилище.
Вспомнила, как, бегая за подарками
Едва врач вернулась, я сказала:
– Пластырь отклеился, дайте мне новый, иначе утонете здесь в моей крови. Похоже, перекись не помогла.
– Вот беда! – всплеснула руками последовательница Гиппократа. – Только что уборщица пол помыла! Сейчас я вам по всей науке повязку наложу, а то загваздаете линолеум, а мыть некому. Тетя Дуся домой уехала, придется мне самой за швабру браться.
Похоже, Маргоша – родная сестра той докторицы. Травматолог сначала решила по-быстрому отделаться от больной, приляпала пластырь и хотела выставить меня вон, а потом, чтобы самой не мыть пол, наложила повязку «по всей науке». Маргошу совершенно не беспокоят судьба коллеги и состояние здоровья пациентки, совершившей заплыв в луже. Заботит медсестру лишь одно: не дай бог начальство ее накажет.
В просторной комнате, набитой шкафами, царил прохладный полумрак, большие окна украшали плотные бархатные занавески, и пахло здесь так, как во всех библиотеках: немного пылью, старыми газетами и почему-то ванилью. Аромат специи защекотал нос, я чихнула.
– Будьте здоровы, живите богато, – неожиданно произнес чей-то голос.
От неожиданности я подпрыгнула.
– Мама!
В дальнем углу вспыхнул торшер, и я увидела Нину с книгой в руках.
– Напугала вас? Простите, я не хотела! – извинилась она.
– Ерунда, мне показалось, что здесь никого нет, – ответила я. – Что вы читаете?
– Сказки Андерсена. Только, знаете, они совсем не веселые! – протянула Нина.
– Да уж, – согласилась я. – Есть у него притча под названием «Большой Клаус и маленький Клаус», на мой взгляд – кромешный ужас, ребенку даже показывать не стоит. Да и в остальных произведениях Ганса Христиана мало доброты.
– У братьев Гримм не лучше, – подхватила тему Нина. – И еще, я не понимаю, почему «Муму» Тургенева включено в программу для чтения младшеклассников?
Я села на диван.
– Могу признаться. Я проревела в детстве над историей об утопленной собачке целый день и больше не взяла в руки ни одно произведение Ивана Сергеевича – ни «Отцы и дети», ни «Стихотворения в прозе» и прочие. А еще не рискнула прочитать книгу Троепольского «Белый Бим Черное Ухо» и не смотрела одноименный фильм.
– Ерунда, надеюсь, это ваше самое большое прегрешение, – вдруг странным голосом произнесла Нина. – Я когда-то круто изменила свою судьбу!
– В этом мы с вами похожи. В один прекрасный день я ушла из дома и начала жизнь с чистого лист [1]
1
См. книгу Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».
– Ради детей надо сохранять семью, – назидательно сказала Нина.
– У меня нет ни сына, ни дочери, – пояснила я, – племянников воспитываю.
– Может, оно и к лучшему, – неожиданно произнесла собеседница. – Из-за племянников не станешь слишком сильно переживать. Знаете, я ради Сони и Лиды на все была готова, но сейчас лезут в голову всякие мысли! Вы слышали что-нибудь о Малыше?
– Который дружил с Карлсоном? – развеселилась я.
– Нет, – улыбнулась Нина. – Я имею в виду рок-певца Малыша.
– Не поверите, один раз я даже была на его концерте, – сказала я. – Кирюша и Лизавета на какое-то время увлеклись «тяжелым металлом», мечтали увидеть Малыша, так сказать, живьем, а я побоялась отпустить школьников одних на стадион. «Секс – наркотики – рок-н-ролл» – мне этот лозунг не по душе, поэтому я решила присмотреть за подростками.
– И как вам Малыш? – с живым интересом спросила Нина.
Я поморщилась:
– Ужасно.
– Почему? – не успокаивалась Нина.
– Я не очень люблю рок в исполнении российских певцов, – призналась я. – Вот Мик Джаггер – совсем другой уровень. У нас, к сожалению, исполнители придумывают странные направления – рок-попс, рэп-рок, осталось только изобрести русский народный рок и петь его вместе с хором в кокошниках. Или выступать с военным оркестром, это будет Калашников-рок. Правда, у Малыша хотя бы музыкальный слух есть. Я закончила Консерваторию и, на свою беду, всегда улавливаю фальшь.
– Что же вас оттолкнуло от Малыша? – спросила Нина.
– Для начала – внешний вид. Он вышел на сцену в кожаных плавках и жилетке на голое тело, на шее татушка в виде красной змеи, да и руки-ноги почти полностью раскрашены. Длинные черные сальные волосы, лицо закрыто маской от лба до подбородка. Остальные члены группы вырядились в немыслимые рваные комбинезоны. А текст песен состоял сплошь из нецензурных слов. Под самый занавес на сцену выбежали девушки в одних стрингах, барабанщик стал поливать их шампанским из огромной бутылки. Зрители, сплошь подростки, бесновались, милиция еле-еле сдерживала толпу, меня замутило.
Я спросила по дороге домой у Кирюши:
– Отчего Малыш не открывает лица?
Мальчик объяснил:
– Это пиар-ход. Журналисты давно ломают голову, он один или Малышей несколько!
– Человек-невидимка, – возвестила Лиза, – о нем ничего не известно. Представляешь, он не первый год выступает, но никому не дал интервью, в Интернете о нем чего только не пишут, а он не реагирует. Фанаты ни разу не смогли Малыша после концертов подловить, ждут его у служебного выхода, стоят до утра – нет рок-звезды.