Император из стали
Шрифт:
Губернатор с женой приняли Машу с предупредительной любезность. Расспрашивали о войне и удивлялись симпатиям к англичанам. В первый раз в жизни ей пришлось видеть настоящее английское общество. Напыщенное и чопорное, молчаливое и бледное, оно своими манерами наводило тоску. Бал был в разгаре. Серьезные, напыщенные пары кружились в вихре бесконечных вальсов… Внешне сохраняя спокойствие и гордую осанку, в глубине сердец все боятся результатов своего несправедливого, жестокого господства. Ведь в случае чего пощады им не будет. Китай тому свидетель. Когда ты вместо мудрости и знания несешь в страну обман, опий и грабеж, не желая думать о бедном народе, он отомстит тебе, как зверь, которому ты сам своим чванством и наглостью уподобляешься. В этом правда жизни. В этом вся логика причин и их последствий. В природе ведь ничто не пропадает. Пожнут когда-нибудь и англичане свой собственный посев.
Губернатор выделялся из толпы не важностью, а своей манерой держаться с достоинством. Почтенный старик с седыми бакенами, с благородным умным лицом, с мягкой улыбкой на губах сильно отличался от тех англичан, которых Маша видала на войне. Улучив минутку, она как бы в шутку обратилась к нему со следующими словами:
– В вашем крае, excellence, я вынуждена прибегнуть к Вашему покровительству.
– В чём же, миледи?
– Мне хочется повидать пленных буров. Среди них, наверно, есть такие, которых я раньше видела в натальском госпитале.
– И в этом-то и должно выразится моё покровительство? – спросил он, улыбаясь.
– Да, в этом заключается вся моя просьба.
– О, это вы можете сделать когда угодно. Завтра, наверно, туда отправится все общество, чтобы на них посмотреть [14] .
Итак, последняя преграда была преодолена. Маша получила доступ в лагерь, где находился её муж. План побега был разработан еще в Трансваале, когда Маша познакомилась с порядком охраны англичанами арестантов. Партикулярное платье для Николая уже закуплено и теперь оставался совсем крохотный штрих – найти для него документы, которые позволили бы покинуть территорию Британской Империи.
14
До этого момента автор очень близко к тексту пересказывал мемуары об англо-бурской войне Ольги Николаевны Поповой, которые она опубликовала под псевдонимом «Мария З.». Далее авторская Маша будет жить своей собственной жизнью.
Внешне нерешаемую проблему Маша решила устранить с помощью контрабандистов, про эффектные кунштюки которых она премного наслушалась в ходе морских путешествий. Сто миль до портового Коломбо и трехдневные прогулки по его причалам увенчались успехом, и Маша смогла, наконец, договориться с греческими нейтралами о вывозе без пограничных и таможенных формальностей на материк двух лиц. Греческие контрабандисты хоть и заломили несусветную цену в пятьсот фунтов, но хотя бы не изображали из себя невинную простоту, как немцы или французы.
Отдав задаток, Маша вернулась в отель с неприятным ощущением чьего-то взгляда у себя на затылке. Она даже пару раз останавливалась и тревожно оглядывалась, но ничего подозрительного так и не смогла обнаружить. Списав свои тревоги на расшатанные нервы, Мария приказала себе прекратить мучиться неясными страхами, небрежно побросала вещи в дорожный баул и отправилась на железнодорожный вокзал, благо идти было не больше пол версты, сначала через площадь, уставленную ярмарочными павильонами, затем через переулок… Вот тут путешественницу и ждали. Двоих, кто перекрыл путь к отступлению, она не знала, зато очень хорошо помнила тех, кто перерезал ей дорогу и с кем она рассталась меньше часа назад…
– Леди не до конца рассчиталась, – ехидно ухмыляясь, процедил сквозь зубы один из них, – надо бы доплатить…
– Боже мой, как же жалко, – с тоской вздохнула Маша и начала действовать…
Контрабандисты, сменившие ради лёгкого заработка свою основную профессию на «гоп-стоп», даже не поняли что их убивают. Маша стреляла, не вынимая руки из дамской сумочки. «Браунинг» зло выплевывал свинец, нещадно кромсая хорошо выделанную кожу.
«Один, два, три,» – считала про себя Маша.
Первый споткнулся, будто зацепился ногой за камень и плашмя грохнулся на землю, отчаянно скребя ногтями сухую глину. Второй резко выпрямился, будто наткнулся на невидимое препятствие и начал оседать практически вертикально. Его удивленное лицо венчали сведенные к переносице глаза, будто силящиеся разглядеть новую внеплановую дырку, появившуюся в верхней части носа.
– Так, этим достаточно, что с остальными? – Маша развернулась вовремя, когда до преследователей осталось не более пяти шагов. Поправка на цель. Указательный палец упирается в спусковой крючок без какой-либо реакции. «Браунинг», оскорблённый таким тесным пространством для экстракции гильз, «зажевал» последний патрон, намертво заклинив затвор в заднем положении.
«Вот кажется и всё!» – пронеслось в голове путешественницы. Она, глядя, как распрямляются оробевшие и пригнувшиеся было грабители, заметила на их лицах нехорошее выражение злорадства и предвкушения.
«А вот и третий – ишь как торопится, боится, чтобы его не обделили,» – подумала Маша, увидев еще одного незнакомца, стремительно приближающегося со спины к злодеям, сделала инстинктивно шаг назад и, зацепившись за агонирующего бандита, с размаху грохнулась навзничь, потеряв сознание от удара головой о мостовую.
Маша летела на небеса. Она только-только оторвалась от земли и неслась с огромной скоростью вдоль океана над прекрасным шоссе, окаймленным пальмовыми аллеями. Между пальмами росли тёмно-зелёные смоковницы и бесчисленные кустарники тропического орешника. Чудные зонтичные пальмы, вырываясь из чащи, господствовали своими царственными верхушками над остальной зеленью. И всё это, перевитое лианами и ползучей пальмой, бамбуком и тростником, образовало над шоссе непроницаемый свод. На десятки миль вперед открывался прямой туннель из зелени, тенистый и благоухающий. Эта зелень местами разрывалась и тогда справа показывались чудные склоны зеленеющих гор, над которыми господствовал Адамов Пик, а слева – безграничный океан, переливающийся на солнце оттенками бирюзового цвета. Густой естественный свод не давал прорваться туда, наверх и Маша уже начала раздражаться, как ангельский голос настойчиво и с тревогой спросил её:
– Сударыня! Вы можете идти?
– Зачем идти? – удивилась Маша. – Ведь лететь быстрее и приятнее…
Но голос не унимался:
– Сударыня! Надо идти!
Кто-то сильно дёрнул её за плечо, картинка перед глазами кувыркнулась и Маша вернулась на негостеприимную землю…
– Сударыня очнитесь же! – настойчиво повторял голос и чья-то рука упорно ее трясла.
Маша с трудом разлепила глаза и в пяти вершках от своего носа увидел лицо того самого третьего «злодея», который последним прибыл на поле битвы. Удивительно, но лицо его кардинально отличалось от флибустьерских рож контрабандистов и, что еще более неожиданно, говорил он на чистом русском без какого-либо намека на акцент.
– Вы кто? – только и смогла пролепетать девушка, пытаясь сложить в голове хоть какую-то мозаику из обрывков текущей информации.
– Мичман русского императорского флота, к Вашим услугам, сударыня, а моя фамилия вряд ли добавит вам какой-либо ясности. Предлагаю продолжить знакомство в более спокойном месте, а то сюда с минуты на минуту может нагрянуть местная жандармерия…
– А как же эти?… – спросила, было, Маша, но, приподняв голову и увидев еще два распластавшихся на мостовой тела, только кивнула. – Да-да, конечно…