Император из стали
Шрифт:
– Взрывчатка, обнаруженная на яхте Его Величества идентична с найденной у мортиры на Вилле Петролеа – тринитротолуол, произведенный промышленным способом в Германии. Но это слишком слабый повод для предположения, что покушение в Баку является продолжением неудавшегося покушения на яхте. Второе происшествие: связанный с ним яд, примененный во время покушения в Тифлисе, так и не удалось опознать и выделить – такое впечатление, что он химически неустойчив и разлагается под воздействием воздуха… С мортирой конфуз. Сколько их, где и как хранятся, узнать положительно невозможно. Оружие старое. С учётом – бардак. Сравнивая характер этих трех покушений, их способ подготовки и осуществления, беру на себя смелость заявить, что они никак не связаны, то есть готовились и осуществлялись разными людьми и организациями.
– Хорошо, – кивнул ротмистр. – Как версия, принимается. Что у нас по персоналиям?
– Убитых у Виллы Петролеа не опознали. Можно уверенно сказать, что они никакого отношения не имеют к мастеровым – руки ухоженные, без мозолей. Проверили отели – постояльцев, может кто поселился и пропал, таковых не обнаружено. Точнее, таких хватает, но они все в конце концов нашлись… Можно считать, что эти двое добавились к третьему, неизвестному, в форме пехотного поручика, найденному в ходе тушения пожара в доме купца Самсонова у вокзала Тифлиса. Сам купец бывает там крайне редко. Дом регулярно сдает, поэтому соседи не удивились новому постояльцу… Но купчик уверяет, что не имеет к нему никакого отношения, божится, что именно в это время никому ничего не сдавал… Опросили соседей – к «поручику» заходило несколько посетителей – описание прилагается, но опять же – ни одного опознанного. Убийство и попытка поджога случилась в день отправления государя из Тифлиса в Баку… Вполне возможно – это и есть тот самый адъютант, доставивший яд в штаб – подходит рост и телосложение. Но утверждать, что это именно он, нельзя – лицо пострадало при пожаре…
– Опять маскарад, – фыркнул Шершов.
– Да, причем от начала до конца – пехотный поручик такой же липовый, как и адъютант. Личность выяснить не удалось также и у этой загадочной пары в Баку. Выглядят они похоже. Примерно одного возраста. Полное отсутствие каких-то проверяемых контактов, друзей, родственников…
– Иностранцы?
– С таким знанием русского, как у «адъютанта»?
– Надеюсь, это все покойники на сегодня?
– Ещё есть извозчик, который, предположительно, довез террористов до места совершения покушения. Лошадь запуталась в постромках, потому никуда не ушла. А кучеру просто свернули шею… Одним движением.
– Это же какую силу надо иметь!
– Немаленькую, – кивнул Лавров. – Дальше у нас одни загадки: Мичман Головин исчез бесследно вместе с загадочным «артистом», который непонятно для чего прибыл на яхту и успел побывать и генералом и министром. Это какой-то призрак, у которого нет ни имени, ни фамилии. Есть у нас еще один призрак, имеющий только фамилию и больше – вообще ничего. Кто такой Фальк, какое он имеет отношение к покушениям – непонятно. Очень хочется объединить эти две загадки…
– Для этого не хватает оснований, – кивнул ротмистр, – да и вообще неизвестно, человек это или…
– Или ещё одна какая-нибудь революционная организация или масонская ложа, – закончил мысль поручик.
– Ну что ты мнешься, Владимир Николаевич? Ведь у тебя есть еще что-то?
– Да уж, это покушение в Баку, Сан Саныч… Не стреляют террористы по царям из пушки, точнее до сих пор такого не было. Бомбы, револьвер – предел их фантазии. А тут такое…
– И что надумал?
– Помните, Головин опознал в нападавшем Ширинкина?
– И что?
– Неделей ранее государь еще в Ливадии выговаривал генералу за организацию службы и обмолвился, что стрелять совсем не обязательно из револьвера, на гору можно и пушку затащить при желании… Понимаешь? На гору!.. Пушку!..
– Выходит, что сам подсказал? Но как они узнали?
– Но мы же знаем…
– Или сам Ширинкин?
– Давай не будем исключать любую, самую сумасшедшую версию.
– Не будем, но тогда становится совсем страшно…
– Знаешь, что мне всё это напоминает? След на мокром песке на берегу. Вот он вроде отчетливый и понятный, но проходит минута, и контуры оплывают, искажаются, а потом набегает лёгкая волна и от следов остаются еле заметные лунки, уже вообще ни на что не похожие…
Сильные женщины у престола
Возок бодро летел по заснеженной Неве, превратившейся в это время года в один сплошной мост, по которому даже запустили трамвай. Зимнее Солнце, еле-еле приподнявшееся над горизонтом и уже готовящееся нырнуть обратно, старалось за это короткое время максимально насытить землю светом, от чего было нестерпимо больно глазам. Отражаясь от ослепительно белого снега, солнечный свет просверливал даже прикрытые веки и буквально жалил зрачки, привыкшие к полусумраку закрытых, законопаченных на зиму помещений.
Может быть из-за этого яркого сияния, а может быть из-за собственных мыслей, пассажир возка ёрзал на подушках и морщился, как от зубной боли. Увешанный угловатыми орденами мундир топорщился под тяжёлой шубой и врезался в тело под самыми неожиданными углами. Пассажиру возка в этот морозный день неудобным было абсолютно всё.
20 лет назад Манифестом императора Александра III от 14 марта 1881 года он был назначен регентом, «правителем государства» на случай кончины императора до совершеннолетия наследника престола Николая Александровича, а также в случае кончины или недееспособности последнего. И вот теперь, глядя на него, брата покойного императора и дядю ныне действующего совсем не так, как ему хотелось и думая совсем не о том, что полагалось думать в таких случаях, про этот пыльный манускрипт вспоминали все, кому не лень.
«Как было хорошо, пока был жив Саша! – думал про себя великий князь Владимир Александрович, с раздражением оглядывая угрюмые стены Петропавловки. – Как было просто и спокойно! Никто не просил принимать щекотливые решения. Никто не приставал с просьбами и не мучал подозрениями. Всё, что было неприятно, но необходимо, делал брат, император Александр III, а если он что-то пропускал, так на то его Императорская воля и можно было всегда пожать плечами и сослаться на решение самодержца.» [17]
17
По мнению графа С. Д. Шереметева, близкого друга Александра III, между императором и его братом Владимиром Александровичем происходило «нечто высшее, глубокое и похожее на культ». При этом император «признавал его нравственное превосходство». Однако не только любовался им, но и доверял, поручая ему весьма деликатные политические дела, например, создание «Священной дружины», закона об императорской фамилии и прочие, которые обычно не находят отражения в дневниках и мемуарах.
Владимир Александрович, несмотря на представительную внешность и громоподобный голос, вполне подходящий для публичных собраний, политику не любил. Точнее, он любил её ровно до того момента, пока она не мешала более приятным занятиям – великий князь был большим знатоком кулинарии и охоты. Кроме того, он был президентом Академии художеств, поклонником живописи и литературы, охотно рисовал сам и окружал себя артистами, певцами и художниками, первым финансировал заграничные балетные турне Дягилева. Иными словами, старался держаться подальше от власти, поближе к кухне.