Император поневоле
Шрифт:
— Это похвала или ты так меня критикуешь? — хмыкнул я, поскольку примипил шутил, только когда видел, что я в хорошем настроении.
— Для царя — это отличное качество, — склонил он голову, — от Его величества уходят довольные все. Но только те, кто слышит все речи, понимает, как мудр мой царь.
Тут нубиец тяжело вздохнул, сделав на лице печальное выражение.
— Жаль, что об этом, знаю только я.
— Ничего, — рассмеялся я, — тебя более чем достаточно. Вон даже шутить научился, смешишь меня.
— Я ещё только учусь, — улыбнулся он в ответ, — и ещё письменности и грамоте, будь они не ладны.
— Ты учишься читать и писать? —
— Пока нет мой царь, — пожал он могучими плечами, — хотя я бы не отказался им стать, уж точно был бы им лучше, чем эта жирная свинья.
— Ой, не порть мне настроение, — скривился я, посмотрев на большой шатёр, в котором жил указанный объект. Он ни в чём не участвовал, кроме военных советов, где пытался давать мне и военачальникам свои ценные советы, а в перерывах между ними жрал, пил и тр…л своих служанок. Ну как своих, тех, что он купил на мои деньги.
— Он настолько необходим Его величеству, что мой царь готов его терпеть? Все удивлены миролюбием Его величества в его отношении, — серьёзно заметил он и я понял, что он не только от себя об этом спрашивает, так что видимо отшутиться не получится, как обычно.
— Он нужен для легитимности нашего нахождения здесь, — я потыкал пальцем в землю, — как царь, я соблюдаю негласные законы, что не могу просто так без причины вторгнуться в чужую страну. А так у нас из-за него это право есть. Нынешний царь тиран, деспот, кушающий на завтрак младенцев, вон даже его наследник из-за боязни за свою жизнь от него сбежал, так что мы никакие не войска вторжения в чужую страну, а скромные египтяне, несущие мир и процветание в Вавилонию.
Лицо Хопи при моих словах выражало крайний скептицизм, но он и не должен был понимать всё, что я делаю.
— В общем поверь мне и передай тем, кто спрашивает. Принц пока мне нужен.
— Слушаюсь мой царь, — склонил он голову, — но даже наш палач интересовался у меня, готовить ли ему свои инструменты.
— С ним-то, где принц успел пересечься? — удивился я, — они же словно на разных планетах живут. До поры, до времени конечно.
— Принц, которого Его величество сделал своим военным советником, бывает в разных местах, — туманно объяснил мне Хопи, — побывал он и у жрецов, где живёт палач со своими помощниками.
— Ладно, не хочу больше о нём, — отмахнулся я, — он мне пока нужен и точка.
— Слушаюсь мой царь, — склонился примипил и замолчал.
Глава 32
Встречу с послами организовали вне шатра, чтобы было больше места, но внутри военного лагеря, так что ассирийцы с большими глазами смотрели по сторонам, поскольку явно впервые выдели ровные ряды одинаковых палаток, превращавшие лагерь войска в небольшой город.
Я встречал их на сооружённом небольшом помосте, просто чтобы показать, что я нахожусь выше их даже в сидячем положении. Курчавые люди с бородами и одетыми в длинные одежды, начали кланяться ещё за двадцать шагов и опустились на колени по знаку Ментуиуи, когда до меня осталось десять шагов.
— Можете встать и говорить, — разрешил я.
— Великий царь Египта, — обратился ко мне старший из них, — мы рады приветствовать величайшего правителя мира рядом со своим царством. Наш царь шлёт Его величеству дары и надеется, что длань правления Великого царя распространится и на его царство.
— Об этом пока рано говорить, Вавилония ещё не завоёвана, — я понял куда его витиеватая мысль пошла, так что сразу её обрезал. Но посол нисколько не смутился, а поклонился и продолжил.
— Тогда позволит ли Великий царь Египта принять дары?
— Показывайте, — милостиво согласился я.
Посол сделал жест и его люди быстро вынесли сначала пять сундуков, привычно заполненные серебром, золотом и разноцветными тканями, а также привели двух красиво украшенных коней и десять девушек, закутанных в ткани по самые брови.
— Всем известно, что Его величество Менхеперра любит красоту, — подлизался он ко мне, — так что мой царь прислал ему самое красивое, что есть в Ашшуре.
Он показал жестом на и правда красивых лошадей по местным меркам, но не дотягивающих до моих красавцев из Нисы, а также на девушек, которые были можно сказать красивы. Не такой красотой, какую я привык видеть в Египте, но своей особой красотой новой для меня национальности. Поэтому я милостиво кивнул, не обратив внимания на золото и серебро ни капли внимания, приняв их как данность.
— Я принимаю дары твоего царя и благодарен ему за них. Красота и правда важна, особенно когда она идёт изнутри.
Посол низко поклонился в ответ на мою благодарность.
— Передай Его величеству, что как только я завоюю Вавилонию, то буду готов с ним поговорить о прямом вассалитете Ашшура под моим правлением.
— Благодарен Его величеству за понимание, — посол льстиво улыбнулся и низко поклонился.
— Можешь остаться в лагере сколько потребуется, — продолжил я, — я прикажу выделить для тебя и твоих людей шатры.
— Его величество будет осаждать Мари? — уточнил он с поклоном.
— Если они не сдадутся, то да, — заверил я его.
— Тогда я с большой благодарностью лично от себя принимаю приглашение Его величества, — снова поклонился ассирийский посол.
Мне говорить и дублировать ничего дальше не нужно было, Иамунеджех и так был на встрече, так что сразу после аудиенции подошёл к послу и повёл его к шатрам, которые им уступили на время другие полководцы, просто переехав к своим друзьям, пока послы будут гостить у нас в лагере. Я понимал, что посол равно шпион, как и купец, но выбора всё равно особо не было, я не мог просто так выгнать представителя другого царя, который к тому же прибыл по всем правилам, вручил верительные грамоты ассирийского правителя, принёс дары, так что и мне нужно было соблюсти уважение к тому лицу, которое он представляет. Если бы я его просто послал, выглядело это сильно не очень и как неблагодарность с моей стороны, а я ведь делал свой образ мудрого и справедливого царя, который соблюдает правила и с которым можно вести дела. Как показывала практика, это работало и все кругом воспринимали это точно лучше, чем образ царя-беспредельщика. Так что и моя вынужденная временами жестокость воспринималась людьми просто как данность и адекватные меры на конкретные ситуации, которые были понятны большинству местных.
— Мой царь, прибыли представители города Мари, — обратился ко мне подошедший Минмос, когда я поднялся с кресла, чтобы уйти с закончившейся встречи с послами.
— О, зови, чтобы два раза не вставать, — обрадовался я, снова возвращая попу на мягкое кресло.
+Через десять минут пригнали испуганных людей, пять из которых были так сильно стары, что становилось понятно, что отправили ко мне, кого было не жалко потерять. Они едва увидев меня, попытались просто поклониться, но Ментуиуи им спокойно сказал.