Император. Книга первая. Павел
Шрифт:
Мне это не понравилось. На всякий случай я поправил шпагу на поясе, чтобы удобней было её вытянуть из ножен.
–О, Господи, что же это будет? – испугался хозяин трактира. – Они же поубивают друг друга, – с мольбой обратился он к Панину: – Ваше благородие, успокойте их.
–Да и пусть поубивают, – безразлично ответил Панин. – Мне эту пьянь гвардейскую не жалко.
–Господа, – между тем обратился горбоносый артиллерист к нам. – Не могли бы вы очистить поляну. У нас здесь будет проходить честный поединок.
Я с тревогой взглянул на Панина. Но тот не сдвинулся с места, даже не взглянул в сторону артиллериста. Чётко выговаривая каждую букву, громко сказал:
–Пошёл вон, скотина!
Пьяные офицеры замерли, соображая: им не послышалось? Их назвали скотиной? Это как вообще можно? Это кто такое дозволил? Первым опомнился артиллерист с кавказским носом. Он, неистово сверкнул темно-карими глазами и негодующе произнёс:
– Позвольте узнать, сударь, вы меня назвали скотиной?
– Тебя и твою пьяную компашку, – холодно ответил Панин, развернулся и взглянул артиллеристу прямо в лицо.
– Я князь! – выкрикнул артиллерист. – Леван Яшвиль. И не позволю…
– Может вы и князь, когда трезвый. А сейчас – свинья, – холодно прервал его Панин.
– С кем имею честь?
– Бригадир Панин, Никита Петрович. Достаточно, капитан?
– Ваше звание не даёт вам право так со мной разговаривать. Вы не смеете меня оскорблять. Я – князь.
– Поединок?
– Прямо здесь!
– Вызываете?
– Да. За вами выбор оружия.
– Мой секундант – вот этот юноша, – указал Панин на меня, – оружие – штуцера.
– Что? – не поняли остальные.
– Кавалерийские штуцера. Сходимся с двадцати шагов, – спокойно пояснил Панин.
Минуту офицеры соображали.
–Таких правил не существует, – запротестовал маленький светлоусый гусар. – Шпаги или дуэльные пистолеты.
Кто же со штуцерами проводит дуэли?
–Или как я сказал, или вы все будете разжалованы в рядовые! – гаркнул Панин.
Офицеры напряглись. Я почувствовал опасность: все же их было шестеро здоровых пьяных гвардейцев против нас – двоих. Рука сама потянулась к рукояти. Со скрежетом шпага полезла из ножен. Фехтовал я плохо, но отпор дать бы смог.
– Пустое! – твёрдо сказал мне бригадир Панин, заставляя вложить оружие обратно в ножны. Отдал мне свою трость с серебряным набалдашником. Указал на маленького гусара. – Несите штуцера. Отсчитайте двадцать шагов – и никакого примирения.
Пьяные офицеры сбились в кучу и быстро начали трезветь, обсуждая передрягу, в которую попали.
– Это что же такое, господа? – говорил красноротый семёновец. – Вроде, я должен был с Истоминым драться на шпагах. А тут такое вышло…
– Со штуцера, эдак с двадцати шагов пулей так разнесёт, что в руку, что в ногу, а в грудь, так все ребра перемелет, – задумчиво произнёс кавалергард в синем драгунском колете.
– Да, о чем вы! – возмутился худощавый Истомин, со злостью вгоняя свою шпагу в ножны. – Ежели Яшвиль этого бригадира застрелит, – нас всех в Сибирь, пожизненно.
Это же – Панин.
– А ежели бригадир Яшвиля прикончит? – спросил красноротый семёновец.
– Ничего? – пожал плечами Истомин.
Все устремили взгляд на артиллериста, как на приговорённого к смерти.
–Что я должен делать, господа? – вскипел капитан Яшвиль. Нервный пот выступил у него на смуглом низком лбу.
– Вам решать, – с какой-то обречённостью произнёс драгун.
– Довольно разговоров, господа, – спокойно сказал Панин, принимая из рук маленького гусара один из штуцеров. Взглядом знатока проверил кремний, порох на полке. – Мы стреляемся или глазки будем друг другу строить? – Протянул мне штуцер. – Семён Иванович, будьте любезны, проверьте.
– Что я должен делать? – шёпотом спросил я, принимая оружие.
– Перезарядите. Не доверяю этим пьяницам.
Я попросил у маленького гусара патрон. Он растеряно полез в лядунку, вынул бумажный картуш. Надо было как-то его засунуть в ствол. Я никогда не заряжал штуцеры, да ещё с картуша.
– Семён Иванович, – недовольно покачал головой Панин, видя мою растерянность. – Прежде шомполом выковырните пыж из ствола. Только аккуратней.
Я так и сделал. За пыжом выкатилась свинцовая пуля и высыпался порох.
– Отлично, – похвалил меня Панин. – Теперь зубами надорвите картуш. Немного насыпьте пороха на полку. Теперь остальной порох сыпьте в ствол. Там же в картуше пуля и пыж. Плотнее забейте шомполом.
Я все так и сделал. Отдал перезаряженный штуцер Панину.
– Благодарю, – сказал он. – Вот видите, секундантом быть не так уж и сложно.
Гусар в малиновом ментике отсчитал двадцать шагов. Яшвилю всунули в руку второй штуцер. Ствол дрожал, как заячий хвост. Офицеры растеряно смотрели на дуэлянтов. Маленький гусар воткнул шпагу, означавшую середину и упавшим голосом скомандовал: «Сходитесь».
Я ещё ни разу не присутствовал на дуэлях, и мне откровенно было страшно. А если кого убьют? Что тогда? А если моего попутчика пристрелит этот горбоносый капитан? Панин же меня назначил секундантом. А что должен делать секундант? Я мысленно воззвал к небесам. Я так сильно сжал рукоять шпаги, что хрустнули костяшки на пальцах.
Тем временем Панин уверенно шагнул вперёд, гордо выпрямив спину. Тяжёлый штуцер он держал легко одной рукой, направив гранёный ствол в сторону противника. Яшвиль засеменил, неожиданно нажал на спуск. Штуцер бахнул, подбрасывая ствол. Пуля высоко прожужжала над головой Панина, сбив с берёзы ворону. У офицеров невольно вырвался вздох облегчения. Холодок пробежался по мне волной от затылка до самых пяток.
Дуэлянты сошлись к середине. Бригадир был выше своего противника на целую голову. Панин упёр в горбатый нос грузинского князя ствол штуцера.