Император. Зарождение
Шрифт:
– Я же тебя знаю, ты не примешь столь важное решение в своей жизни в обмен на рассказ о наших с Мином делах. Я люблю тебя, но и ты должна понять меня, отношения – это не монолог одного из участников, а игра в команде, – я успевала только поражаться тому, где парень мог набраться подобных фраз. Не в первый раз он пытается внушить мне нечто подобное. Признаюсь: отлично понимаю и ситуацию, в которой оказались по моей воле, и то, чем все это может грозить. Если же Джеффу так не терпится, то пусть найдет кого посговорчивей, раз не может ждать, пока я наконец пойму, что хочу выйти замуж. Возможно, он бы так не настаивал, будь между нами что-то больше платонических отношений.
– Я тебе еще два года назад сказала, что пока я не ставлю перед собой цель выйти замуж. Для начала я хочу найти свою цель в этой жизни и попробовать прийти к ней. Не хочу всю жизнь провести в одном городе, так и не увидев ничего дальше столба с его названием и забора вокруг, – не скажу, что это основная цель, но пока примерная. Часть зарплаты всегда откладываю, и надеюсь, в ближайший год набрать денег на билет на поезд. Пусть хоть до соседнего крупного города. Увидеть своими глазами столицу я и не мечтала, билет туда стоит как месячный заработок всей нашей семьи, и это только в одну сторону. Мой же доход считается самым маленьким среди остальных родственников. Поднеся зажатую в руках ладонь к губам, Джефф поцеловал каждый пальчик и натянуто улыбнулся.
– А если я пообещаю отпустить тебя, когда это время придет? Или даже поехать с тобой, если хватит денег? Скер, просто скажи:" Да",– это не будет значить, что прям завтра я потащу тебя в управу. Дай мне шанс,– за проведенное в темноте время глаза успели привыкнуть, и я отчетливо видела умоляющее выражение лица собеседника. Таким жалостливым оно еще никогда не было. Складывалось впечатление, что для Джеффа сейчас вопрос стоит особо остро, что вернуло меня к мыслям об их встрече с братом в подвале.
– Ты, Минингит и подвал. Правду, – если все это на самом деле не так страшно, как кажется и не важно, тогда почему просто не рассказать в обмен на самое желанное слово из двух букв? Потянувшись, парень спускает ноги на землю, делает это чрезмерно аккуратно, стараясь случайно не наступить на Волчицу. Собака никак не реагирует, лишь дернула задней лапой, продолжая валяться на траве. Выпрямившись, Джефферсон поворачивается ко мне лицом, так и не выпустив руку, и осторожно гладит ладонь большим пальцем.
– Хорошо. Я решил снести гостиницу и построить на ее месте дом для нас с тобой, но если ты не согласишься, вся затея не имеет смысла. Я позвал Мина, чтобы обсудить все это. Имени невесты конечно не называл, не беспокойся, – поспешно добавил он последнюю фразу, а я и без нее прекрасно знала, что парень врет. Нет, у меня конечно нет дара видеть или слышать обман, но внутреннему голосу привыкла доверять. Особенно, когда он бьет тревогу, в чем-то сомневается или не верит. Если обвинить Джеффа во лжи, не знаю, чем все это может закончиться, особенно обидно будет, если ошибаюсь, и в этот раз предчувствие подведет.
– Хорошо. Я скажу да, но при одном условии. Никто из моей семьи ничего не узнает, пока мы официально не поженимся, а это случится, когда накопим на путешествие, – что будет нескоро. На моих губах появилась улыбка от такой хитрости. Выражение лица собеседника я теперь рассмотреть не могла, так как он стоял спиной к фонарю над крыльцом школы. Из-за чего виден оставался только силуэт, лицо покрывала тьма.
– Это
Сейчас самое важное – выяснить правду и понять, лжет он или нет. Если я права, то мне придется потерять единственного из мужчин, за которого могла бы выйти замуж в нашем городе. Начинать семейную жизнь с вранья – самое ужасное, что может случиться с парой, и я не хочу ощутить это на себе. Спрыгнув со скамейки, хлопаю по бедру, собираю вещи и включаю ручной фонарик. Собака отрывает голову от земли и облизывается, наблюдая за моими шагами, нехотя поднимается и трусцой бежит рядом.
Войдя в дом, первым делом стягиваю с головы платок и распускаю волосы. Больше люблю, когда они свободно падают на плечи, чем стянуты давящими лентами и веревками в хвосты или пучки. Ощущение вечной тяжести на макушку и затылок сбивает с толку, выводит из себя. Еще сильнее раздражает, когда более короткие пряди выбиваются из общего орнамента и приходится укладывать обратно. Хорошенько умывшись в раковине, набитой грязной посудой с завтрака и обеда, проверяю, вся ли краска смылась с лица.
Порой, рассматривая отражение в зеркале, не узнаю саму себя, особенно без боевой раскраски, как мысленно называю рисунки. До восемнадцати лет, когда я еще не придумала такой способ прятаться от окружающих, парни часто пытались проявлять интерес, некоторые даже обещали жениться, когда придет срок. Их не волновало мое равнодушие, а на заявления о неумении вести хозяйство махали рукой, приговаривая что-то вроде: «Ничего. Научишься.» Подобные перспективы радужными не казались, а стоило начать уродовать лицо красками, как все разбежались, кроме одного.
Никогда не понимала, почему в нашем обществе считают, что для девушки главное в жизни – это выйти замуж, и чем скорее, тем лучше? Для чего тогда сделали ограничение по возрасту? Кто-то определил рубеж, когда парень должен перестать зависеть от матери и начать жизнь самостоятельно и для этого найти себе жену, способную вести хозяйство? Пусть наймет служанку. Не видя никакой логики и не получая поддержки от близких, за исключением отца, понимавшего, откуда растут корни моего недовольства, старалась сразу вызывать негативное мнение о себе и не вписываться в стандарты общества. Так проще, даже отпадала необходимость объяснять, почему в двадцать я еще не замужем. Ведь рисовать красками на лице будет исключительно ненормальная особа, а на них никто не женится. Джефферсон, будучи близким другом брата, да и семьи в целом, понял хитрость и не купился на спектакль для остальной толпы, а жаль.
Логично спросить, зачем я зря обнадеживаю парня, если не собираюсь замуж? Может, это в какой-то мере и нечестно с моей стороны, но наши отношения играют роль щита, которым я всегда смогу закрыться, если что-то в жизни пойдет не так. Когда дети достигают совершеннолетия, родители имеют право выгнать их из дома. Отец, правда, никогда так не поступит, но подстраховаться не мешает. Да и если он перестанет быть директором школы, нас выселят. Меланома на тот момент, скорее всего, выйдет замуж. Меня к себе она точно не пустит. Скверно использовать чувства парня в роли страховочного троса, но ни на что большее пока рассчитывать не приходится.