Императорские изгнанники
Шрифт:
– Знаешь. Когда мы покинули Рим, ты, был слишком мал, чтобы помнить об этом месте.
– Я помню, отец, - вызывающе ответил Луций.
– Мне шесть лет. Я не ребенок.
Катон рассмеялся.
– Я никогда не говорил, что ты малыш. Ты быстро растешь, мой мальчик. Слишком быстро, - добавил он с горечью.
– Слишком быстро?
– Ты поймешь, что я имею в виду, когда сам станешь отцом.
– Я не хочу быть отцом. Я хочу быть солдатом.
Выражение лица Катона ожесточилось, когда в его мыслях промелькнули как душераздирающие, так и славные воспоминания.
– Когда придет время, мы
– Я этого очень хочу. Дядя Макрон говорит, что я буду хорошим солдатом. Таким же, как ты. Я даже буду командовать своей собственной когортой.
– Он протянул свободную руку и потянул Макрона за тунику.
– Так ты сказал, не так ли, дядя Макрон?
– Ты прав, мой мальчик.
– Макрон кивнул, крепко держа Кассия за поводок. Возбужденный обилием запахов и звуков вокруг, пес стремился исследовать все вокруг.
– Быть воином у тебя в крови. Это сделает из тебя мужчину.
Катон почувствовал, как его сердце замирает при виде этой перспективы. В отличие от своего друга, он не рассматривал войну как возможность обрести славу. В лучшем случае это было необходимое зло. Последнее средство, когда все попытки найти мирное решение споров между Римом и другими империями и царствами терпели неудачу. А также для восстановления порядка в случае восстания или другого гражданского конфликта. Он знал, что Макрон мало симпатизировал его взглядам на этот вопрос, и поэтому они вдвоем редко обсуждали этот вопрос в лоб. Именно поэтому Катона раздражало то, что Макрон поощрял его сына. Он достаточно хорошо знал своего друга, чтобы понимать, что это не попытка использовать Луция в качестве посредника в их дискуссиях с расходящимися взглядами; просто невинное поощрение. Это еще больше затрудняло противодействие, ибо могло показаться, что он слишком остро реагирует. Отвлечение внимания было бы лучшей стратегией.
– Мы должны найти тебе наставника, как только устроимся, Луций.
Мальчик нахмурился.
– Не хочу. Я хочу играть с дядей Макроном и Петронеллой.
Катон вздохнул.
– Ты прекрасно знаешь, что они скоро покинут Рим. Тебе понадобится кто-то, кто присмотрит за тобой и начнет твое образование, когда Петронеллы больше не будет рядом.
Она бросила на него мрачный взгляд.
– Я научила его буквам и цифрам, хозяин. И немного читать.
– Да я знаю. Прошу прощения… Я благодарен тебе. Заменить тебя будет непросто.
Успокоившись, она кивнула.
– Я попробую найти кого-нибудь, кому вы можете доверять. Я поспрашиваю других домочадцев на Виминале. Наверняка найдется кто-то, кто сможет занять мое место.
– Любовь моя, - улыбнулся Макрон, - никто не сможет занять твое место. Ты практически вторая мать для парня.
– Я не хочу, чтобы она уходила, - пробормотал Луций, опустив взгляд.
– Разве они не могут остаться?
– Мы уже говорили об этом, сын, - ответил Катон.
– У них своя жизнь, которую они должны вести.
– Разве ты не можешь приказать им остаться, отец?
– «Приказать им?» - Макрон зарычал от смеха.
– Хотел бы я посмотреть, как кто-нибудь прикажет Петронелле сделать что-нибудь. Я бы заплатил хорошие деньги за то, чтобы посмотреть, как их растерзают и сотрут в порошок.
Они свернули на улицу, где стоял дом Катона. По обеим
Мгновение спустя узкая задвижка откинулась, и пара глаз коротко осмотрела его через решетку, прежде чем приглушенный голос потребовал: - Что у тебя за дело?
– Открой дверь, - нетерпеливо приказал Катон.
– Кто ты?
– Трибун Квинт Лициний Катон, теперь открывай.
Глаза сузились, прежде чем привратник ответил: - Сейчас.
Затвор с грохотом встал на место, и Катон повернулся к остальным.
– Должно быть, новый привратник. Или я изменился больше, чем думал с тех пор, как мы в последний раз были в Риме.
Створка снова открылась, и за решеткой показался пожилой мужчина. Одного взгляда было достаточно: засов на дальней стороне отодвинулся, и дверь распахнулась, обнаруживая Кротона, управляющего домом. Он быстро поклонился и улыбнулся, отступая в сторону, чтобы дать возможность Катону и остальным войти.
– Господин, мое сердце радуется вашему возвращению. Мы не знали, что вы вернетесь домой.
– Мы только вчера высадились в Остии. Мы были в пути с самого рассвета.
Кротон быстро справился со своим удивлением, закрыв дверь и отгородившись от уличных шумов. В тихом вестибулуме единственным звуком было легкое журчание фонтана из атриума.
– Я сейчас же подготовлю спальные и жилые помещения, господин. И вам понадобится еда после вашего путешествия.
– Еда может подождать, - перебил Катон.
– Нам нужна ванна и свежая одежда. Разожги огонь в терме, а потом займись другими делами.
Кротон осмотрел их и приподнял бровь.
– А ваш багаж, господин?
– Идет вверх по реке из Остии. Должен добраться до дома завтра. За него будет отвечать человек по имени Аполлоний. Он будет жить в доме вместе с нами, так что приготовь для него комнату.
– Какая жалость, - пробормотал Макрон. Он не испытывал особой симпатии к шпиону, который служил проводником Катона во время его недавней миссии в Парфию и согласился служить с трибуном, когда преторианская когорта вернется в Рим. «Не то чтобы подразделение не нуждалось в новых людях, - размышлял он. Не более ста пятидесяти человек из первоначальных шестисот или около того пережили сражения последних двух лет. Несмотря на то, что их штандарт получил несколько наград за доблесть, пройдет некоторое время, прежде чем когорта наберет прежнюю боевую мощь и снова будет готова к бою». И не то чтобы Макрон примет участие в этом процессе. На мгновение он почувствовал сожаление и тоску по карьере и братьям по оружию, которых он оставит после отъезда в Британию. Больше всего – по Катону.