Императрица и время
Шрифт:
– Да, отрывисто бросил Аластар.
– О таких вещах нужно предупреждать заранее.
Она сложила руки на груди и прошла к дальней стене кабинета. Даже не оцепенение, безразличие накрыло Орлану мутной тонкой пеленой - протянуть бы руку и разорвать это муторное чувство, но какая разница.
– В таком случае, вы должны знать, что от него можно ожидать. Она прислонилась к дверям, прижалась затылком к прохладному металлу.
Единственный шар белого пламени висел возле окна, и выходило, что Аластар стоит в круге света, а Орлану скрывает
– Думаю, чего угодно, чуть помедлив, отозвался он.
– Значит, вполне возможно, что он пошлёт на Грезо какое-нибудь жуткое заклинание?
– Она поймала себя на том, что снова нетерпеливо барабанит пальцами по собственному предплечью.
Не сразу, но Аластар поднял голову, будто чтобы вдохнуть прохладного ночного воздуха.
– Да.
– Тогда, может быть, вы мне скажете, что с этим делать? Отправиться в Грезо, чтобы вывести оттуда всё население? Нет, не поможет. Ледвиг, конечно же, обо всём узнает, и пересмотрит планы. Ничего не мешает ему направить заклинание, скажем, на Альмарейн. Как вам?
На Альмарейн, конечно, никто не направил бы заклинание, тут она преувеличивала - слишком сильные в столице были защиты, но оставалось ещё десять провинций, и ни одну из них Орлане терять не хотелось.
Аластар молчал, и боевой пыл Орланы утих сам собой. Она призналась, что злится скорее на саму себя, что использовала заклинание, что так глупо попалась на уловку Ледвига и даже не попыталась остановить Риана. Даже не подумала это сделать.
– Идите.
– Орлана прошла обратно к столу и устало опустилась в кресло.
– Я сама со всем разберусь.
Она закрыла лицо руками: глаза болели от белого света. Аластар не двинулся с места, и тогда она повторила:
– Идите.
Ей не хотелось никого видеть, и ещё меньше хотелось, чтобы Аластар усмехался, когда она будет уничтожать свой собственный указ.
Обычно он передвигался почти бесшумно, но сейчас Орлана отчётливо услышала звук удаляющихся шагов.
Стало темно и тихо, так темно никогда не бывало в городе, и Эйрин даже не думала, что может существовать такой густой первобытный мрак, наполненный шорохами и шелестом. Она села на своей жёсткой постели, от которой болели бока, и прислушалась. Пение флейты Идриса замирало и дрожало на самых высоких нотах, вот оно сошло на нет и снова вспыхнуло и расцвело.
Эйрин на ощупь пробралась к выходу из своей комнаты - от её прикосновений со стены осыпалась облупившаяся краска. Но в гостиной было куда светлее, и даже спокойная гладь Сантарина, видимая через разрушенную стену, казалось, белёсо светилась.
Как будто заслышав её шаги, Идрис заиграл резче, мелодичность пропала, и теперь это были те самые звуки, которых в Альмарейнском замке пугались птицы и служанки.
– Слушай... охрипшим от волнения голосом проговорила Эйрин. Идрис продолжал играть, и тогда она стукнула кулаком по стене, так что глухо застонал дом.
– Слушай!
Идрис - его светлый
– Ты трусиха. Он обиженно фыркнул.
– Да выслушай ты!
– раздражённо выкрикнула Эйрин.
Вдалеке забила крыльями по воде, заплескалась птица. Птица ли? Идрис молчал и не оборачивался к ней. Полумрак играл злые шутки - в мгновения полной тишины она вполне отчётливо ощущала на своей шее чужое ледяное дыхание.
– Я согласна, выдавила она, даже ни вспомнив, что придумала кучу аргументов - почему она так решила. И вовсе не потому, что Идрис так захотел!
– Слышал?
В тусклом свете звёзд ей показалось, что он тряхнул головой, но так и не обернулся, и Эйрин всё-таки решила использовать хоть один из сочиненных за полночи доводов.
– Я думаю, что так стану сильнее. И вообще ещё...
С тихим шорохом маг времени соскочил с оконного проёма на разбитый мраморный пол.
– Я знал, что ты согласишься.
Эйрин была рада, что темно, и что он никогда не увидит, как несмелая улыбка дёргает уголки её губ.
– Идрис... начала она, чувствуя, как голос вот-вот скатится на нечто, совсем не подходящее решительному магу времени. Ты ненормальный.
– Вот!
– Он хлопнул в ладоши.
– Как раз та самая интонация.
Она думала, что будет ждать, когда рассвет окрасит небо над Альмарейнским лесом в нежно-розовые тона. Почти дремала, откинув голову назад, хоть в такой позе спать было ещё как сложно. Орлана сидела на подоконнике, согнув в коленях ноги. Узкие туфли давно валялись на полу.
Из открытого окна ещё дышала ночь, но лилии в саду уже закрывались, готовясь прятаться от летней жары под широкими листьями. Летнее утро наступало быстрее, чем Орлана успевала обдумать всё, произошедшее за день.
Она держала в ладонях почти пустой бокал - на дне его плескались последние капли вина - и закрывала глаза, чтобы не видеть лежащего на столе собственноручно подписанного указа. Придавленный за угол кристаллом связи, гербованый лист дрожал под вздохами ветра.
– Я не позволю вам этого сделать.
Орлана вздрогнула, когда услышала голос Аластара - то ли она и вправду на пару минут заснула, только не услышала шагов в приёмной, а сейчас начальник тайной полиции стоял в дверном проёме, совершенно не заботясь о том, что она не хочет с ним разговаривать.
И верхняя пуговица на платье осталась расстегнутой - должна же Орлана была вдохнуть полной грудью хоть раз за беспокойные сутки.
Она отставила почти пустой бокал на край стола и снова скользнула взглядом по указу. Ледвиг сказал - до утра. Интересно, когда в его понимании начинается утро?
– В чём дело, лорд?
– недовольно отозвалась она.
Вместо ответа он прошёл к столу, упёрся об него руками и с секунду созерцал приготовленный ею указ, будто бы в первый раз вчитывался в каждую его строчку.