Императрица Вольного Братсва
Шрифт:
— Под таким ливнем к нам точно никто не подойдет, — мрачно заметил Лысый, отжимая полы рубахи. — От неиссякаемого потока воды, падающего с неба, нас может спасти только надежная крыша, а не жалкое нагромождение металлических прутьев.
Но дождь остановился также внезапно, как и начался. Пропитанная за день теплом земля принялась усердно испарять лишнюю влагу, и над поверхностью планеты пополз туман, густой как сметана. Заметно похолодало.
— Попробуем влезть на дерево? — слегка неуверенно
Лысый взглянул на ближайший к нам исполин и отрицательно мотнул головой:
— После того как дождь кончится, скопившаяся на листьях вода будет стекать прямо на нас. Лучше попробуем снова разжечь костер и просушить одежду.
Лысый достал из непромокаемого вещмешка наши куртки, предусмотрительно убранные им на время ливня, и кинул их мне:
— Закутайся, пока я поищу сушняка. Если появятся твари — крикни.
— Хорошо, — немного неразборчиво ответила я: от промозглой сырости мои зубы стучали почище кастаньет.
Пользуясь отсутствием мужчины, стянула с себя одежду и, пытаясь унять дрожь во всем теле, отжала ее и развесила на прутья клетки для просушки. Накинув поверх нижнего белья обе куртки, с подозрением покосилась в сторону Лысого, но решила: пусть лучше он сочтет меня нескромной, чем я загнусь от воспаления легких.
Мужчина вернулся как раз к тому моменту, когда мои зубы перестали выбивать барабанную дробь, и на меня накатила легкая дремота.
— Сумел раздобыть дров? — зевая, поинтересовалась я.
— Нет, — бросил Лысый. — Все отсырело, даже смысла искать не было.
— Куда же ты ходил? — растерялась я.
— Давал тебе время обсушиться, — слабо улыбнулся мужчина. — Согрелась?
— Ага, — бросила я. — Теперь мне гораздо лучше.
Как-то не по-товарищески выходило: он, значит, дрожит от холода (хоть и тщетно пытается это скрыть), а я сижу под двумя куртками? Напарники так себя не ведут. Принялась стягивать с себя его куртку, но Лысый меня остановил:
— Я крепче и привычней к подобным условиям. Выдержу.
— А трясешься от чего? — усмехнулась я. — По привычке? Не глупи, снимай сырую одежду и придвигайся ко мне. Вдвоем будет теплее. Если стесняешься — я глаза закрою.
— И так ни черта не видно, — мрачно заметил Лысый, трясущимися от холода руками стягивая рубашку. — Сквозь этот туман даже звезды не проглядывают.
Расстелив мою куртку на земле, мы с Лысым уселись на нее, накрывшись сверху еще одной. Мужчина, как настоящий друг, пытался держать дистанцию, отодвинувшись на самый край.
— Так ширины
В итоге я уселась впереди Лысого, придав колени к груди, а мужчина прильнул к моей спине. Несколько секунд мы молчали, согреваясь.
— Твари не объявлялись? — поинтересовался Лысый. — Не хотелось бы гоняться за ними голышом.
— В такую погоду даже самый голодный зверь предпочтет отсидеться до утра в своей берлоге, — невесело пошутила я и снова зевнула.
— Пожалуй, я заблокирую проход, и мы немного вздремнем, — предложил Лысый, глядя на мои тщетные попытки не заснуть. — Иначе мы рискуем проснуться у какой-нибудь из тварей в животе.
Мужчина выполз из теплого убежища и обмотал вокруг бедер мокрую рубаху (надо же, какая галантность!), всунул ноги в хлюпавшие от сырости ботинки. Пока он выставлял защитный барьер между нами и притаившимися в тумане монстрами, я успела задремать. Прикосновение холодной мужской груди к моей спине не только разбудило меня, но и заставило вздрогнуть от неожиданности. Моя кожа покрылась мурашками, но я не позволяла себе отстраниться — теплом нужно делиться. Продрогший до костей Лысый уткнулся все еще мокрой макушкой в мою шею и принялся делать глубокие вздохи, согревая меня своим дыханием. Приятная истома окутала мое тело, прогоняя прочь промозглую сырость, пропитавшую меня насквозь.
— Перестань, — предупредила я.
— Тебе неприятно? — выдохнул мужчина и замер в ожидании ответа.
— Скорее наоборот, — призналась я и слегка повела плечами.
Воспламененный услышанным, Лысый прижался губами к моему загривку и обнял меня обеими руками. Я не сопротивлялась и плотнее прилегла к нему спиной. Губы мужчины проторили дорожку от моей шеи к плечам; его движения были нежными и легкими, словно он боялся меня спугнуть. Утопая в водовороте ощущений, я развернулась к Лысому лицом и глухо застонала. Мужчина завладел моими губами, даря мне безумное наслаждение; от него исходила такая невообразимо чувственная волна желания, что мой эмпатический дар перестал распознавать, кому из нас двоих принадлежат ставшие общими порывы.
У меня и раньше были мужчины, к которым я испытывала симпатию, но такого водоворота страсти мне изведать не доводилось. Лысый прикасался ко мне как к драгоценности, заполучить которую ему хотелось всю жизнь. Внутренний огонь так сильно разгорелся в нас, что мы скинули вдруг ставшую ненужной куртку. И я не могла противиться сладостному напору мужчины. Да и не хотела…
Мы не заметили, как тьма Омфима отступила, а первые лучи солнца разогнали серые клубы тумана. Отсутствие сна нисколько не повлияло на меня — я была бодра как никогда. Все во мне пело и ликовало, заставляя мое сердце учащенно биться. Я приподняла голову и улыбнулась Лысому. Рассвет отбрасывал на лицо мужчины оранжевые блики, золотя немного отросшие ворсинки не его голове. Я протянула руку и пригладила жесткий ершик его волос. «Похоже, древесная субстанция все же оказывает положительный эффект не только на ряжей», — подумалось мне.