Имперец. Том 3
Шрифт:
Я внимательно посмотрел на девушку:
— Это хорошо, — кивнул я. — Но без должных доказательств, сама понимаешь…
Распутин дураком не был, и на всех своих тусовках он и его друзьяшки складировали технику в центр стола в древнем обычае «кто первый схватил, тот и платит». Поэтому Анне до этого момента никак не удавалось зафиксировать эти дивные разговоры, и потому ей оставалось только пересказывать их мне.
Но сейчас девушка с победоносным видом выудила из сумочки миленький золотистый телефон, положила аппарат на мой стол и демонстративно
—…Пусть вызовет, он сейчас как раз не в состоянии даже котенка отпинать. Так что у Максимилиана не будет ровно никакого выбора — что так огребет, что эдак. Пусть его доломают до конца. И тогда я приду к нему, как его лучший друг и единственный соратник. И сделаю какое-нибудь интересненькое предложеньице.
…
— Пойду я лучше прикуплю себе новую красную помаду, а то вы тут о каких-то скучных непонятных вещах говорите с бояричем Громовым…
— Языковым.
— С бояричем Языковым…
В комнате повисла тишина. Я несколько минут обдумывал услышанное.
— Ты же сможешь теперь его прищучить? — с надеждой спросила Анна.
— Не прямо сейчас, но да, — подтвердил я. — Здесь он наговорил достаточно, чтобы остаться с поломанными ногами. Минуту, мне нужно сделать один звонок…
Я взял свой телефон и, быстро пролистав не такой уж и длинный список контактов, нажал на вызов.
— Привет. Говорят, у тебя есть лишняя сотня тысяч? Думаю, я знаю, как ее потратить.
Меншиков на том конце провода процедил:
— И как же?
— Ну ты заезжай в гости, расскажу, — усмехнулся я в ответ.
— Еду, — коротко произнес Максим и повесил трубку.
Пока мы ждали Меншикова, Анна елозила на кресле и время от времени пыталась узнать мой хитрый план по ломанию распутинских ног. Но в эти тонкости девчонку посвящать не стоило. Вряд ли бы она кому-то растрепала, все же нет ничего более мотивирующего, чем личная жажда мести, но стоит пользоваться золотым правилом: чем меньше знает, тем крепче спит и она, и все причастные.
Наконец, раздался дробный стук в дверь, и в комнату вошел Максим. Мрачный, гордый, просто герой женского романа с поломанной судьбой и раненой ногой. Он мазнул равнодушным взглядом по Румянцевой, и девушка тут же заковалась в броню шикарной эскортницы. Закинула ногу на ногу и принялась наматывать локон волос на палец.
В моей голове голосом Николая Николаевича прозвучало: «А сейчас мы с вами, дорогие друзья, можем наблюдать парочку аристократов в неестественной среде обитания».
— Итак? — сразу перешел к сути Меншиков.
— Анна, будь любезна, — попросил я девушку, и та снова ткнула наманикюренным пальчиком в телефон.
Я откинулся в кресле и принялся наблюдать за реакцией Максима на произносимые слова. Надо отдать Меншикову
Но нет, когда запись закончилась, стекла и стены в моем кабинете все еще были целы, хотя парень с такой силой сжал трость, что, мне кажется, она даже хрупнула. Румянцева вся сжалась — она тоже чувствовала, что сидящий рядом парень сейчас разрывается где-то между желанием убивать и убиваться.
— Это действительно стоит ста тысяч рублей, — наконец, произнес Меншиков, нарушая установившуюся тишину.
Судя по выражению лица Румянцевой, деньги ее интересовали в меньшей степени. И точно:
— Мне не нужны деньги. Мне нужна голова Распутина. Я здесь только потому, что верю, что Александр сможет ее оторвать, — сообщила она, со всей серьезностью глядя на Максима.
Я поморщился:
— Отрывать головы людям неудобно и неэстетично.
— И все же я настаиваю, — качнул головой Максимилиан с истинно аристократическим видом. — Меншиковы держат слово, госпожа?..
— Боярышня, — поправила Максима Румянцева.
— Боярышня? — парень не стал скрывать своего удивления и даже бровь приподнял.
— Боярышня Румянцева, — Анна улыбнулась так соблазнительно и так хищно, что я бы на месте Нарышкиной начал беспокоиться за свой счастливый брак.
— О… — только и сказал Меншиков, быстро сопоставив одно с другим. — Что ж, боярышня Румянцева, я все же настаиваю на вознаграждении. И… — лицо Максима приобрело хищное выражение. — Поверьте, мы выставим Николашке полный счет.
Анна кивнула, перекинула мне по местному аналогу блютуса запись и удалилась, покачивая бедрами и цокая шпильками. Лишь когда за ней закрылась дверь, мы вернулись к разговору.
— Александр, ты поражаешь меня, — произнес Меншиков, едва звук каблуков перестал доноситься из-за двери. — На тебя работает боярышня!
— Она работает на себя, — усмехнулся я, внося уточнение. — У нас с ней просто немного совпали интересы.
Меншиков кивнул и хотел тоже засобираться, но мне пришлось остановить этого резвого горячего парня.
— Не кидайся на Распутина, — произнес я.
Максим рухнул обратно в кресло и посмотрел на меня с непередаваемым выражением лица.
— Поясню, — продолжил я, прежде чем у княжича не сорвало чеку от возмущения. — Если ты сейчас рванешь ломать Распутину ноги, это будет выглядеть в глазах общественности, как приступ ПТСР у пацана после горячей точки.
Меньшиков полыхнул глазами:
— Он наговорил тут на войну родов, — объявил Максим, — не то что на поломанные ноги.
— А ты эту запись в широкое радиовещание хочешь запустить? — удивился я. — Чтобы все думали, что ты сейчас беззащитен и тебя можно легко устранить? Или, что в твоем положении еще хуже, если на тебя действительно насядут со всех сторон, придется обращаться за помощью к отцу.