Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых
Шрифт:
На некоторое время ситуация повисла в неустойчивом равновесии. Николай II до последнего надеялся на мирное разрешение конфликта. Но когда легкий крейсер «Чемпион» обстрелял и потопил принадлежавший к Средиземноморской эскадре Российского императорского флота пусть и устаревший, построенный еще в 1914 году, но находящийся в списочном составе флота и следующий под русским военно-морским флагом эсминец «Поспешный», терпение лопнуло. Тем более что обстановка только обострялась.
С самого начала конфликта англичане сосредоточили силы на своих базах в Средиземном море, поскольку опасались набеговых операций легких сил русского Средиземноморского флота на Порт-Саид и затруднения деятельности Суэцкого канала, этой, воистину, аорты Британской империи. Кроме того, как выяснила русская разведка, в Британском адмиралтействе посчитали полезным и самим провести набеговую операцию на русское побережье в районе Проливов. Ну, чтобы напомнить этим азиатам-русским, с кем они имеют дело. И вот, вследствие этих планов
Именно эта эскадра и была избрана в качестве объекта для поучительного во всех отношениях воздействия на зарвавшихся «просвещенных мореплавателей». Всё произошло на рассвете 19 июня. Два полка морской авиации Средиземноморского флота Российской империи – бомбардировочный и торпедоносный, вооруженные новейшими самолетами Сл-3 с боевым радиусом в 1 150 верст, стартовали с Казаковской базы около часа ночи и на рассвете уже достигли побережья Кипра. Атаку британской эскадры начали торпедоносцы со стороны моря. Первая волна насчитывала две эскадрильи – девятнадцать машин, которые в бой вел сам командующий авиацией Средиземноморского флота полковник Прокофьев-Северский [47] . Из одиннадцати боевых кораблей британской эскадры торпеды поразили семь, из них линкор был поражен трижды [48] . А вот авианосец, пришвартованный немного в стороне и кормой в сторону захода самолетов, избежал попадания торпед. Следующая волна состояла исключительно из бомбардировщиков, которые поразили девять боевых кораблей, причем в авианосец на этот раз попало шесть тридцатипудовых бомб. Последняя волна, состоявшая из одной эскадрильи торпедоносцев, атаковала английские корабли уже в сплошном дыму, поэтому эффективность ее атаки оценить сложно. Однако после «бойни в Лимасоле» в состав британского флота после долгого ремонта вернулось всего лишь два эсминца. Остальные корабли оказалось легче построить заново.
47
Русский морской летчик. Во время Первой мировой войны налетал 1 600 часов, участвовал в 57 воздушных боях, одержал 13 побед, имел множество боевых наград, в том числе почетное Золотое оружие «За храбрость» и орден Святого Георгия 4-й степени. Летом 1915 года во время боевого вылета подорвался на собственной бомбе и был тяжело ранен. Ему ампутировали правую ногу. Тем не менее он решил вернуться в строй и упорно учился ходить сначала на костылях, а затем с протезом. Чтобы доказать, что может летать, однажды во время показательных полетов без разрешения заменил недостающего летчика. Узнав об этом случае, Николай II захотел увидеть прославившегося офицера. И вот высокий стройный морской офицер, показав прекрасную строевую выправку, предстает перед императором. Тот осторожно спрашивает о протезе. Получив утвердительный ответ, царь без колебаний разрешает Александру летать. В 1918 году эмигрировал в США, где стал известным авиаконструктором. Среди разработок фирмы, которую он возглавлял, такие самолеты, как SEV-3, P-35, 2PA и один из самых массовых истребителей времен Второй мировой войны – P-47 Thunderbolt.
48
Операция вполне в духе англичан, хотя и не достигает их размаха. Такого как, например, в операции «Катапульта», когда англичане атаковали корабли собственных союзников, французов, часть из которых к тому же стояла в их собственных портах (например, в Плимуте и Портсмуте), только лишь из опасения, что после заключения перемирия между Францией и Германией эти корабли могут гипотетически неким образом попасть в руки немцев. Ждать веских оснований для подобных обвинений они посчитали излишним.
«Англичанка» подняла визг до небес. Русских летчиков обвиняли в вероломстве, в неприкрытом пиратстве, в утоплении в порту Лимасола кораблей нейтральных держав, в бомбардировке беззащитных мирных жителей, короче, во всех смертных грехах, какие только возможно было придумать. Но за всем этим визгом явственно проглядывалась растерянность. Как, могучие линкоры, вооруженные гигантскими пушками и укрытые мощной броней, оказались полностью беззащитны перед несущими всего по одной торпеде или по паре-тройке весьма примитивных по отношению, скажем, к конструкции и технологическому совершенству снаряда главного калибра, бомб? Так это что, весь Royal Navy теперь совершенно беззащитен перед русской береговой бомбардировочной авиацией? Воевать в таких условиях Британия была совершенно не готова. Поэтому накал страстей заметно спал, и стороны приняли решение тихой сапой вернуться к «состоянию до 11 марта 1932 года». Но русские летчики с тех пор стали предметом неугасимой ненависти со стороны английских моряков, как военных, так и гражданских.
Штабс-капитан вздохнул.
– Ладно,
– Англичане… – осторожно ответил Прокопий.
После добродушных расспросов коменданта у техника возникло ощущение, что на этот раз всё может и обойтись. Он знал, что после того, как напряжение во взаимоотношениях между Британской и Российской империями несколько спало, по всем органам военной и гражданской власти был направлен строгий циркуляр, предписывающий обращаться с подданными Британской короны с максимальным вежеством и ни в коем случае не провоцировать никаких конфликтов. Им в полку тоже зачитывали приказ командующего Царьградским особым оборонительным районом. Но рази ж пьяному чего докажешь?
– А чего ж они побиты, а вы – нет? Или все как на подбор – бойцы на кулачках или в этой, как его, новомодной борьбе «самоз» [49] господина Спиридонова [50] ?
– Куда там, – Прокопий осторожно махнул рукой, опасаясь, что сей жест рассердит штабс-капитана, – просто они ж все пьяные были. Один так вообще до нас не добрался – четыре раза о стулья и столы спотыкался и падал. Так что того, чернявого, из нас вообще никто и пальцем не тронул.
49
Распространенное название системы В. А. Спиридонова, которую он разрабатывал еще с 1906 года.
50
Виктор Афанасьевич Спиридонов – один из основателей борьбы самбо.
– Вот как? – удивился комендант и снова задумался. А затем внезапно спросил: – А откуда будете-то?
Прокопий покосился на Трифона.
– Ну… это… мы с техником Калобиным из-под Самары, а техник Вазелонидиос – он местный.
– О, как! – удивился штабс-капитан. – И как это?
– Так он вместе с нами в Каче [51] , в авиационно-техническом училище учился.
– А вы как из Самары в Качу попали?
– Так по набору. Мы в фабрично-заводской школе при судоремонтном заводе учились. Ну и как услышали, что в авиатехников набирают, так, аккурат, и…
51
Ставшее в советское время воистину легендарным Качинское высшее военное авиационное училище летчиков было основано по высочайшему соизволению Николая II великим князем Александром Михайловичем 21 ноября 1910 года как Севастопольская офицерская школа авиации.
– Поня-ятно… – протянул штабс-капитан. – Что ж, господа техники, – он на мгновение задумался, а затем взревел: – Апанас!
– Слухаю, Ваш блаородье!
– А Конуркин еще здесь?
Прокопий напрягся. Фамилию Конуркин носил унтер, старший того самого патруля, который и загреб их в комендатуру. И был он весьма дюжего телосложения.
– Здеся, где ж ему еще быть-то?
– От, шельма! – ругнулся штабс-капитан. – Небось сидит в дежурной и квас холодный хлещет.
Апанас потупился. Видимо, так оно и было.
– А ну-ка давай его сюда.
– Сей секунд!
Унтер Конуркин появился в кабинете через пару минут и, судя по анисовому духану, который доносился до техника, за это время хлестанул не только квасу [52] . Штабс-капитан окинул его сердитым взглядом. Унтер вытянулся во фрунт.
– Вот что я тебе скажу, Конуркин, – неторопливо начал комендант, – а… не поймал ты тех хулиганов, что англичан побили.
Конуркин изумленно вытаращил глаза, а затем повернулся и недоуменно уставился на стоящих рядом с ним троих авиатехников. Но это недоумение продлилось буквально пару минут, а потом на его лице появилось понимание. Унтер шумно выдохнул и сокрушенно кивнул.
52
И турецкая ракы, и греческая узо, и болгарская ракия имеют специфический анисовый запах и привкус.
– Дык… так точно, ваше благородие, не споймал – утекли, как есть утекли! Уж больно шустрые оказались. Виноват…
– А кто такие были – разглядел? – поинтересовался штабс-капитан.
– Дык… рази ж тут углядишь? Оне ж так припустили – только пятки сверкали. А по пяткам-то что разглядеть можно?
– Хм… плохо, – кивнул комендант. – А дуканщик что говорит?
– Дык… – Тут унтер задумался, почесал затылок, а затем решительно произнес: – Ничего не говорит, ваше благородие.
– Совсем ничего?
– Совсем, – кивнул Конуркин. И тут же опроверг свои слова: – Как есть говорит – знать не знаю и ведать не ведаю, кто такие. Первый раз седни зашли и вот н'a тебе – такой дебош устроили.
– Точно так говорит?
– Точно, – убежденно кивнул унтер.
– Ты на всякий случай это… сходи к дуканщику и еще раз его порасспроси. И, это… с людьми своими поговори. Может, они чего заметили? А ну как удастся найти, кто это так наших «гостей» приложил. Нам же это без наказания никак оставлять не можно. Циркуляр-то помнишь?