Империя ГРУ. Книга 1
Шрифт:
Фамилии эти ничего не говорят современному читателю, незнакомому со всеми запутанными перипетиями гражданской войны. Однако для соратников Срывалина по Региструпру каждое из них означало конкретный случай вопиющего головотяпства или откровенной измены. За примером далеко ходить не надо — достаточно поведать об упомянутом Бирзе.
Бирзе — на самом деле латышский полковник А. И. Эрдман, один из руководителей савинсковского «Союза защиты Родины и свободы». Под видом лидера поддерживающих Советскую власть анархистов он втерся в доверие к Ф. Дзержинскому и был назначен одним из руководителей Региструпра («представитель ВЧК», перед которым тряслись все региструпровские военспецы). Он использовал документы и деньги Региструпра для своей контрреволюционной деятельности. Именно он спровоцировал так называемый Муравьевский мятеж, способствовал расколу между большевиками и левыми эсерами,
Не оправдал доверия и Сатке. О нем как о провокаторе пишет в своих воспоминаниях Иван Никитич Смирнов, руководивший в годы гражданской войны политорганами 5-й армии в должности члена РВС этой армии. Именно он курировал деятельность большевистской разведки в Сибири. По рассказу Смирнова Сатке (у Смирнова — Садке) — венгр-инженер, появился в январе 1919 г. в Особом отделе 5-й армии как представитель подпольной организации, якобы подготовившей восстание на Экибастузских копях. Его переправили в Москву для доклада в РВС Республики о положении в Сибири. Сатке встречался с Лениным и Троцким и получил полторы тысячи рублей керенками «на работу». В феврале того же года он вернулся с бумагой, подписанной начальником Региструпра, где предписывалось немедленно переправить его через линию фронта, что и было сделано. Сатке, его жена и некий разведчик Александр благополучно переправились на ту сторону. Летом того же года Троцкий два-три раза запрашивал Смирнова по телеграфу, что слышно «об известном предприятии в Сибири». Естественно, что слышно ничего не было. [75] Не менее одиозны и другие упоминаемые Срывалиным личности, но не о них сейчас речь.
75
Борьба за Урал и Сибирь. М.-Л., 1926. С. 128–134.
Справедливости ради надо сказать, что в период гражданской войны были и удачи в деятельности большевистской разведки. Как правило, это заслуга сотрудников большевистской партийной или фронтовых и армейских разведывательных органов, а не центрального аппарата. Несколько примеров такого рода приводит в своей статье ветеран советской разведки Ю. А. Челпанов. Так, разведчик П. Р. Акимов проник в органы польской контрразведки. Другой разведчик, Я. П. Горлов внедрился в главный штаб польской армии. В результате их успешной деятельности чекистами была вскрыта польская агентурная сеть в полосе Западного фронта, а советское командование получило важнейшие сведения о составе и дислокации польских войск. На Южном фронте против Врангеля, а также интервентов в районе Черного моря удачно действовали разведчики Ф. П. Гайдаров и Елена Феррари-Голубовская. На Дальнем Востоке, в Китае и Маньчжурии вели разведывательную работу Х. И. Салнынь, Л. Я. Бурлаков и В. В. Бердникова.
Уже в конце гражданской войны, в 1921 году, молодой советский разведчик В. В. Давыдов, начальник разведывательного пункта Туркестанского фронта, организовал дерзкую операцию по похищению атамана Дутова из его штаба, находящегося на китайской территории. Хотя похищение не удалось и Дутова пришлось убить, тем не менее, эта операция сорвала готовящийся поход белоказаков на советскую территорию. [76]
В тылу колчаковских войск в Иркутске хорошо поработал на благо «мировой революции» Дмитрий Киселев. Он четыре раза переходил линию фронта, доставляя советскому командованию ценные сведения, причем встречался с самим Лениным. Факт этой встречи, как ни странно, вдохновил художника Е. О. Машкевича на написание сразу двух картин — «Беседа тов. В. И. Ленина с делегатом ДВК Д. Д. Киселевым» и «Разговор Ленина с делегатом-дальневосточником Д. Киселевым». [77]
76
Челпанов Ю. А. Юбилей военной разведки // Военно-исторический архив. 1998. № 3. С. 287.
77
Творчество. 1957. № 11–12.
Однако вернемся к докладу Срывалина. В нем он отмечает и еще один негативный момент — то, что личный состав агентуры отличался крайней текучестью. В докладе приводятся следующие цифры: из 164 человек, зарегистрированных в Отделении за 10 месяцев, около половины по разным причинам были уволены. На 15 февраля 1919 г. агентурное отделение имело в своем распоряжении 89 зарегистрированных и около 50 незарегистрированных агентов. По мнению Срывалина, 50 % из них в ближайшее время должны быть уволены «за неспособностью к работе, шантаж и другие качества подобного характера; таким образом высший разведывательный орган Республики имеет в своем распоряжении около 70 человек агентов, из которых можно указать только 10 человек, могущих дать хорошие сведения (из них 4 беспартийные, 3 левые социалисты-революционеры, 3 сочувствующих коммунистам)». [78]
78
Кочик В. Указ. соч. С. 90.
А о том, что же представлял из себя агент советской военной разведки в конце 1918-начале 1919 г. можно судить по следующим данным. По социальному положению из упомянутых 89 зарегистрированных агентов 43 были рабочими, 11 — техниками, 19 — приказчиками, 9 — бухгалтерами, 2 — журналистами, оставшиеся 5 представляли прочие специальности. Высшее образование имело 12 человек, законченное среднее — 21, начальное — 56. Национальный состав: русских — 11 человек, латышей и эстонцев — 39, белорусов — 11, финнов — 6, украинцев — 6, немцев — 1, мадьяр — 2, евреев — 7 и поляков — 6. [79]
79
Алексеев М. Указ. соч. С. 42.
Каждому поступавшему на службу в разведку в качестве агента предлагалось ответить на вопросы специальной анкеты. Новый сотрудник агентурной разведки давал подписку-обязательство, составлявшееся в произвольной форме. Вот один из образцов таких обязательств:
«Я, нижеподписавшийся, добровольно без всякого принуждения, вступил в число секретных разведчиков Регистрационного отдела. Сущность работы разведчика и условия, в которых приходится вести работу в тылу противника, я уяснил вполне и нахожу возможным для себя ее вести, т. е. нахожу в себе достаточно хладнокровия и выдержки при наличии опасности и достаточно силы воли и нравственной силы, чтобы не стать предателем. Все возложенные на меня задачи и поручения обязуюсь выполнять точно, аккуратно и своевременно с соблюдением строгой конспирации».
Заканчивая разговор о кадрах советской военной разведки в период ее становления, следует привести еще одну выдержку из доклада Срывалина, в которой он называет основные причины неудовлетворительной работы Отделения:
1) малочисленность агентуры, хотя «правильная организация требует в настоящий момент не менее 50 перворазрядных агентов только на территории оккупированных областей и 450–500 человек второразрядных агентов»;
2) сильная текучесть в личном составе;
3) отсутствие выбора и подбора кадров;
4) связь — «трудна до чрезвычайности: донесение ходоком из Одессы в Москву доставляется при самых благоприятных условиях на 12-й день, а из Челябинска — на 18-21-й день и позже. Донесения из Баку в Астрахань агентства берутся доставлять не ранее 14 дней»;
5) «власть на местах» — «в многочисленных докладах, составивших целое „дело“ и представленных в течение последних 3 месяцев, приводится много фактов о препятствиях в работе агентуры, встречаемых начиная от Ч. К. и кончая командармами».
К середине июля 1919 г., обобщив накопленный опыт, Региструпр разослал своим подчиненным органам «Положение об агентуре штабов фронта, армий и дивизий». Согласно ему центр тяжести в организации агентурной разведки ложился на полевые разведывательные подразделения. «Положение» определяло, что агентурой фронта должен руководить комиссар разведывательного отделения штаба фронта, непосредственно подчиненный одному из членов РВС штаба фронта, на которого было возложено общее наблюдение за ходом работы агентуры. Зона, подлежащая агентурному наблюдению из штаба фронта, должна была охватывать глубокий тыл противника и разделяться на округа наблюдения, в важнейших пунктах которых следовало насаждать местных резидентов. В круг ведения агентуры штаба фронта входил сбор сведений о новых формированиях противника, его ресурсах, живой силе, технической оснащенности войск, планах высшего командования, направлениях перебросок, подготовке к крупным операциям и местах сосредоточения стратегических резервов.