Империя Хаоса
Шрифт:
Вторая бросилась к нему, он увидел силуэт топора на фоне звездного неба.
А затем возник Роберт – Франклин узнал друга по его ругательствам. Он навис над тенью, и раздался звук, похожий на треск расколовшейся тыквы. Что-то влажное забрызгало лицо Франклина.
– Вставай, Бен! – закричал Роберт.
– Но стреляют…
– Это люди дона Педро отстреливаются от ковета. Давай быстрее.
На мгновение установилась тишина, и снова начался бедлам. Люди дона Педро либо перезаряжали ружья, либо, что более вероятно, судя по краткости затишья, поменяли их.
– Робин, подожди – Франциско!
Франклин опустился на колени перед двумя телами, но не мог понять, кто есть кто. Оба были индейцы, одеты одинаково, по крайней мере, так казалось в темноте.
Но это уже не имело значения: оба были мертвы.
Казалось, он целую вечность забирался на лошадь. Где-то поблизости продолжалась стрельба, но все ковета, которые, на свою беду, преследовали беглецов в верном направлении, погибли.
Лошадь, на которую взобрался Франклин, пустилась рысью вслед за остальными.
Оглторп, не выпуская из рук шпагу и криками подбадривая солдат, то и дело бросал взгляд на приближающиеся воздушные корабли. Он намеревался проскочить прямо под ними, а затем по прямой вылететь на опустившиеся на одно колено линии "красных мундиров". И если им повезет, они по ходу уничтожат еще несколько солдат противника.
Вдруг краем глаза он уловил движение: с правого фланга с холма спускались всадники.
На них не было красных мундиров. Он радостно завопил, издалека по темным лицам всадников приняв их за чероки, наконец-то решивших выполнить свое обещание и прибывших на подмогу. И промелькнула мысль, что, возможно, им удастся прорваться и остаться в живых. Но тут он увидел, что всадников всего человек двенадцать – капля в море.
– Боже правый! – завопил Парментер.
Оглторп вовремя оторвал взгляд от незнакомых всадников – воздушные корабли падали. Они с грохотом ударились о землю и раскололись.
– Унока! – во все горло закричал Оглторп.
Он узнал негра, размахивающего над головой дьявольским оружием, услышал победные крики маронов, которые слились с остатками его армии.
Не раздумывая, Оглторп развернул свое войско так, что теперь от пуль инфантерии их защищали обломки упавших кораблей. Когда они вновь оказались на открытом пространстве, до противника оставалось каких-нибудь ярдов пятьдесят.
Конечно, эти пятьдесят ярдов под огнем противника могли показаться бесконечно длинными. Грянул залп, и в их сторону поползло облако серого дыма. Парментер крякнул и схватился за седло. Оглторп несся впереди всех, и ему не было видно, кого сразил этот первый залп.
Пока первая линия перезаряжала ружья, выстрелила вторая.
Расстояние быстро сокращалось, было ясно, что у противника нет времени на третий залп. Оглторп устремился прямо на ощетинившиеся штыки, стреляя и держа шпагу наизготовку.
Расстояние между солдатами в шеренгах было довольно большое, чтобы увеличить линию огня. По всей видимости, "красные мундиры" не рассчитывали, что остатки Континентальной армии подойдут так близко. И сам Оглторп рассматривал происходящее как самое настоящее чудо: они совершенно неожиданно, невероятным образом прорвались к реке, а там, за рекой, – спасительный лес.
Не останавливаясь, он ринулся в воду, за ним последовало его войско. Падающие в воду пули поднимали фонтанчики, – казалось, рыба играет. Его вдруг охватила неистовая радость, он чувствовал, что Господь Бог на их стороне. Они совершили невозможное: горстка колонистов в неравной схватке одержала верх.
В следующее мгновение его боевой дух еще больше укрепился – раздались выстрелы. Стреляли из леса, но не по ним, а по "красным мундирам".
Когда они переправились и оказались под защитой леса, Оглторп готов был рассмеяться. Да и как было не радоваться? "Красные мундиры" поспешно отступали.
Позже он долго и искренне молился, так велика была его благодарность Богу. И не только за то, что Он даровал им чудо прорваться, но и за то, что из его солдат пятьдесят четыре остались в живых, погибли только пять человек, хотя было очень много раненых, включая Парментера. Унока потерял двоих.
Своими выстрелами из леса их поддерживали ковета, это все, что ему было известно. Томочичи вел с ними переговоры, и похоже, они затянутся надолго.
Оглторп, поблагодарив Бога, считал нужным поблагодарить и остальных.
Мароны разбили отдельный лагерь; они вели себя очень шумно, и найти их в лесу не составило труда. Оглторп подошел ближе и увидел, что негры кольцом сидели вокруг Уноки, который пел на своем родном языке. Остальные что-то выкрикивали, прихлопывали в ладоши, палками выбивали странный ритм. Оглторпу казалось, что он попал в далекую Африку, в джунгли, где родились эти люди.
Оглторп слушал их странную песню, и у него сдавило горло, смешались радость победы и горечь. Негры тосковали по своей родине, как и он тосковал по Англии, несмотря на все уговоры, что их дом теперь здесь, в Америке.
Он стоял, стараясь ничем не выдать своего присутствия, но его заметили.
– Идите сюда, генерал! – пригласил Унока. – Расскажите нам, как вы решились на такую безумную атаку.
– Я пришел не о себе говорить, – сказал Оглторп. – Вы такие славные ребята, я горжусь тем, что вы состоите в моей армии.
Унока кивнул:
– Ты не ожидал, что мы вернемся.
– Мы думали, вас постигла неудача.
– Да уж, неудач было много, а потом мы никак не могли вас догнать. Но все же догнали, а?
– Ну, черти. И я так рад вас видеть, – сказал Оглторп. – Хочу каждому из вас пожать руку.
Утро началось печально. За ночь умерли двое раненых. Ковета поддержали их, потому что были злы на "красных мундиров" и восхищены отвагой колонистов, но они ясно дали понять, что эту войну считают для себя чужой и участвовать в ней не будут. Все, что Томочичи удалось получить от них в ходе долгих переговоров, было несколько проводников. Они хорошо знали местность и должны были вывести их к маркграфству, обойдя все возможные препятствия.