Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира
Шрифт:
В хронике Муассака за 813 г. этих людей называют «членами Государственного совета» либо же «самой природой предназначенными главенствовать среди франков». Именно они вместе со священнослужителями и графами округов входили в королевский совет. Король, таким образом, допускал их к политической власти. Государство оказывалось в зависимости от того, на каких условиях договорятся взаимодействовать король и его вассалы.
Это было началом периода феодализма.
Все было бы хорошо, если бы королю удалось удержать вассалов под своей властью. Но в конце IX в. вассалы стали подчиняться графам округов. Это произошло оттого, что королевская власть, начиная с гражданской войны, разразившейся в конце правления Луи Благочестивого, неуклонно ослабевала и графы округов становились все более и более самостоятельными. Единственное, что связывало их с королем, — это отношения вассальной зависимости: король — сюзерен, формальный начальник; графы — вассалы, формальные подчиненные. Графы осуществляли королевскую власть на местах; они также подбирали для короля королевскую
258
В этом смысле в высшей степени типично формирование государства Фландрия, которое было образовано упомянутым образом.
Монархия перестала быть формой управления всем королевством; последнее превратилось в набор независимых княжеств, которые были связаны с королем договорами о вассальной зависимости, причем король не имел возможности реально осуществлять власть над своими вассалами и понуждать их выполнять достигнутые договоренности. Монархи сами позволили королевской власти утечь у них между пальцев.
И это было неизбежно. Не следует делать неверных выводов о силе королевской власти, исходя только из авторитета и влияния Карла Великого. Он был в состоянии управлять государством и в целом держать ситуацию под контролем благодаря своей военной мощи, своему богатству, которое преумножала военная добыча, и фактическому господствующему положению, которое он занимал по отношению к церкви. Благодаря этим факторам он был в состоянии править, не располагая отлаженной системой постоянных финансовых поступлений в казну, и добиваться подчинения со стороны своих подданных, которые, будучи все как один крупными землевладельцами, могли прекрасно существовать независимо от королевской власти. Да и какой смысл и какая польза от системы управления, если не платится жалованье самим управленцам, являющимся ее основными звеньями? Как можно опираться на такую систему управления и таких управленцев? А если все управленцы, а соответственно и вся система начнут работать на свой собственный интерес, а не на короля и государство? Как реально предотвратить такое развитие событий? Какая реальная польза от представителей короля на местах, которые должны следить за ситуацией? Вне всякого сомнения, Карл Великий очень хотел добиться управляемости королевства и навести в нем порядок силой своей власти, но он был не в состоянии это сделать. Когда мы читаем капитулярии того времени, мы поражаемся огромному разрыву между указами Карла и их выполнением в реальной жизни. Карл предписал каждому главе семейства отправлять сыновей в школу; он постановил, что в королевстве должен существовать только один монетный двор; что во время голода установление завышенных спекулятивных цен и ростовщичество деньгами и зерном категорически запрещаются. Он ввел максимальный потолок цен. Но реализовать все это на практике было невозможно, поскольку для осуществления этого требовались покорность и подотчетность представителей высших слоев общества — крупной аристократии. А вот этого-то гарантировать Карл и не мог. Землевладельцы-аристократы осознавали свою власть и возможности и от молчаливо-скрытого саботажа при Карле Великом, которого, помимо прочего, просто боялись, после его смерти перешли к практически открытому неповиновению королевской власти. То же можно сказать и о священнослужителях; если при Карле епископы еще соблюдали формальные приличия, то после смерти этого великого императора открыто заявили о том, что духовная власть стоит выше светской.
Экономическая основа государства не соответствовала той системе управления, которую Карл Великий пытался сохранить. Хозяйственная жизнь государства была основана на огромных земельных владениях, которые были замкнуты сами в себе и не имели выходов в виде развитой торговли как внутри королевства, так и за его пределами.
Крупные землевладельцы не имели потребности в обеспечении безопасности, поскольку они не вели торговли. Такая форма собственности и система ведения хозяйства прекрасно сочетается с анархией в государстве. Тем, кто владел землей, король был не нужен.
Не по этой ли причине Карл Великий пытался сохранить класс свободных крестьян? Он предпринял такую попытку, но в конечном счете она оказалась безуспешной. Крупные землевладельцы прибирали к рукам все новые и новые земли; «территория земельной аристократии» постоянно увеличивалась, а «территория свободы» неуклонно сокращалась.
Когда в страну вторглись норманны, государство уже было практически беззащитным. Оно было не в состоянии предпринять согласованные и четко организованные меры по обеспечению обороны и собрать войска, чтобы дать отпор захватчикам. Между защищавшимися не было единения. Вполне можно согласиться со сказанным по этому поводу Хартманом: «Войско и государство были раздроблены на отдельные ленные владения, предоставляемые сюзереном вассалу за несение военной службы; каждый защищал себя, а не королевство».
Король не использовал те властные полномочия, которые у него оставались. Он отдал свое право и на сбор торговой пошлины, и на чеканку монет. Своими собственными руками монархия отдала полномочия, которых и так уже осталось немного, унаследованные ею от прежних
3. Формирование новой цивилизации
Как мы видели, вторжения германцев не привели к исчезновению латыни на занятых ими территориях Римской империи, за исключением районов, где значительную часть населения составляли салические (приморские) и рипуарские (береговые) франки, алеманны и бавары. Во всех других районах романизация германцев происходила удивительно быстрыми темпами [259] .
Вторгнувшиеся в Римскую империю германцы рассредоточились по ее территории; они брали в жены местных жительниц, говоривших на родном языке, и сами осваивали латынь. Никаких изменений в язык они не внесли, лишь добавили в него ряд слов в таких областях, как право и законодательство, охота, война и сельское хозяйство, причем эти слова имели употребление в районах к югу от нынешней Бельгии, где германцев было довольно много.
259
Как отмечает в своем исследовании Гамильшег, германцы были в значительной степени романизированы уже к 600 г., а к 800 г. этот процесс был полностью завершен.
Еще быстрее проходила романизация бургундов, вестготов, остготов, вандалов и лангобардов. Как отмечает Гамильшег, когда арабы-магометане вторглись в Испанию и покорили ее, готского языка там практически уже не было; от него остались лишь имена людей и географические названия.
С другой стороны, вторжение арабов-магометан внесло хаос, неразбериху и сумятицу в мир Средиземноморья; это привело и к глубоким изменениям в языке. В Африке латынь была заменена арабским. В Испании, правда, латынь выжила и сохранилась, но она была лишена основ ее изучения, развития и распространения: не было больше школ, где ее преподавали, латынь не изучали и ею не пользовались и в монастырях, не было уже образованных священнослужителей, знавших этот язык. Покоренные народы говорили на римском диалекте, который, не являлся классической письменной латынью. Латынь, столь успешно сохранявшаяся и развивавшаяся на Пиренейском полуострове до вторжения арабов-магометан, теперь исчезла; люди стали говорить по-испански.
В Италии судьба латыни сложилась более благоприятно; в Риме и Милане существовало несколько школ, где изучали этот язык.
Однако наиболее рельефно языковая сумятица и ее последствия проявились в Галлии; именно по полученному здесь материалу мы можем судить и о причинах этого явления.
Латынь эпохи Меровингов представляла собой, безусловно, свою народную вариацию; однако это была по-прежнему разговорная латынь. Судя по всему, ее даже преподавали в школах в том объеме, в каком это было необходимо для повседневной жизни. В то же время и епископы, и сенаторы-землевладельцы по-прежнему читали, а иногда и пытались писать на классической латыни.
Латынь эпохи Меровингов никоим образом не была вульгаризированным языком. В нем мы практически не обнаруживаем германского влияния. Те, кто пользовался латынью в королевстве Меровингов, могли общаться и с жителями любого другого района Романии; они понимали собеседников и собеседники понимали их практически по всей бывшей Римской империи. Судя по всему, на севере Франции латынь была наиболее далека от классической ее формы, чем в каких-либо других районах, но и здесь это был язык и устной речи, и письма. Церковь охотно использовала именно этот язык в богослужении, в государственном управлении, а также в сфере законодательства и права.
Язык преподавали в школах. Миряне изучали его и писали на нем. Он был ближе к скорописи, нежели к классической письменной латыни римской эпохи. И, поскольку этот язык активно использовался для письма в таких областях, как управление и торговля, он прочно вошел в жизнь и занял в ней устойчивое место.
Однако ему было суждено исчезнуть в горниле потрясений и хаоса VIII в. Политическая анархия, реорганизация церкви, а фактически в немалой степени ее разрушение и ослабление влияния в обществе, исчезновение городов и торговли, фактическая ликвидация системы управления в масштабе как городов, так и всего государства, особенно упразднение финансово-налоговой системы управления, исчезновение светских школ — все это сделало невозможным сохранение языка, душой которого была латынь. Язык огрубел, упростился и опустился на более низкий уровень; фактически он распался на ряд римских диалектов, которыми пользовались в разных районах страны. Материалы и документы, по которым можно в деталях судить о ходе этого процесса, были безвозвратно утеряны, однако можно точно сказать, что около 800 г. жители королевства, за исключением священнослужителей, перестали пользоваться латынью [260] .
260
В решении, принятом местным синодом в 813 г. в Туре, говорится: «Каждый, находящийся в лоне семьи нашей, должен упорно и усердно изучать язык, на котором мы общаемся друг с другом и на котором взываем о заступничестве к Пресвятой Богородице, чтобы облегчить этим как выполнение нашего общего долга, так и понимание друг друга».