Империя Масок
Шрифт:
Лицо мальчишки было искажено гневом, а его вторая рука сжата в кулак.
Значит, связался с ворами не по своей воле, подумал Лемет, вставая. Когда у тебя нет семьи, которая бы о тебе заботилась, воры — возможно, единственное, что отделяет тебя от медленной смерти зимой.
Лошади громко заржали, и карета остановилась.
Пригнувшись, Лемет побежал на противоположную сторону улицы, игнорируя тихий оклик Трена. Он схватил мальчишку за плечо, мешая ему тем самым повторить бросок. Тот развернулся и попытался ударить юношу. Лемет схватил его за запястье.
— Они убили мою маму, — сказал мальчишка, пытаясь
— Тихо, — Лемет перевёл взгляд на карету, услышав как скрипнули её крепления, когда стражники спрыгнули на землю. Про себя Лемет заметил, что кучеру следовало бы их смазать.
— Они не имеют права ходить по этой улице, после того, что они с ней сделали, — упорствовал мальчик. — Не имеют права!
— Тихо! — Лемет потащил мальчишку вглубь переулка. Тот поскользнулся на грязи и шлёпнулся на землю. Его большие глаза расширились от страха, и Лемет наклонился, чтобы помочь ему. Этот переулок не заканчивался тупиком, и если они побегут...
С сокрушительной силой нечто ударило Лемета о стену, и он повалился наземь. Получив жестокий удар по рёбрам, он перевернулся и встретил взгляд обозлённого стражника, но не того, в кого попал камень.
— Ты нашёл этих ублюдков? — спросил чей-то ленивый голос со стороны кареты.
Стражник посмотрел на Лемета, одетого в грязную, но ещё пригодную рабочую одежду, потом на мальчишку, одетого в украденные отрепья и всё ещё сжимавшего камень в руках.
Ребра Лемет горели от боли, и он чувствовал, как по лицу струится кровь от удара об стену.
Стражник направился к мальчишке.
Лемет схватил его за ногу.
— Сколько их там? — снова спросили со стороны кареты.
Стражник сурово посмотрел на мальчишку, затем на Лемета, и едва заметно кивнул.
— Только один, лорд Мансерай, — ответил он и вытащил Лемета на улицу.
Стражник, в которого попал камень, направился к ним с мечом наголо. Лемет закрыл глаза, благодаря Создателя за то, что среди людей всё-таки есть кто-то достойный.
Проснувшись в объятиях Бриалы, Селина наблюдала, как лучи осеннего солнца не спеша проникали в её комнату.
Она помнила, как, будучи рёбенком, спала дольше, восстанавливая силы после утомительных бардовских тренировок или затянувшейся светской вечеринки. Тогда она, свернувшись под одеялами, мягкими, словно облака, просыпалась от ярких солнечных лучей Вал Руайо, пробивающихся в окна, и могла позволить себе медленно сменить уют сновидений на восторженное ожидание новых событий дня наступившего.
Это было до того, как на неё пала ответственность за весь Орлей.
Теперь она читала отчёты и изучала документы при свете ночников, пока голова не начинала пульсировать от боли, и было слишком поздно, чтобы выпить еще чашку чая. Она падала на постель и крепко закрывала глаза, пытаясь успокоить разум, чтобы он перестал скакать от проблемы к проблеме, словно собака, гоняющаяся за крысами в винном погребе. Она просыпалась задолго до рассвета с отчего-то беспокойно колотящимся сердцем и боролась со страхами до тех пор, пока ей в голову не приходила идея, которая стоила бы того, чтобы встать с постели и записать её.
Лишь когда Бриала спала подле неё, разум Селины давал своей хозяйке отдохнуть.
Её любовница тихо сопела во сне, и Селина неосознанно провела рукой по ее волосам. Чёрные кудри эльфийки, сероватые в предрассветных лучах, приобрели тёплый каштановый оттенок, как только солнце осветило комнату.
Грязно-коричневые, так назвала их Селина, когда Бриала прислуживала ей, будучи ещё маленькой девочкой. Цвета лошадиного навоза, всего лишь безобразная тень золотистых локонов Селины. Когда-то они были детьми, и Селина еще не знала ценность настоящего друга, которому можно доверять, и который не был соперником в Игре.
Селина перевела взгляд на шею Бриалы, туда, где пульсировала жилка. Кожа эльфийки была темнее, чем у неё, хоть она и проводила большую часть времени в помещении, и вокруг её глаз не было следов загара. Бриала старалась не замечать этого, но Селина знала, что ее любовница втайне стыдится своей кожи. Не ушей, которые выдавали в ней эльфийку, даже когда она была в маске, не своих чудесных глаз, а своей усыпанной симпатичными веснушками загорелой кожи.
Селина провела пальцем по руке Бриалы, улыбнувшись, когда эльфийка проснулась.
— Могла бы сказать, что не можешь уснуть, — промолвила Бриала.
— Ты заслужила отдых, — ответила Селина, улыбаясь, и поцеловала ее в щеку.
— Что ещё было на балу? — потягиваясь, спросила Бриала. Она выскользнула из постели и направилась к небольшому шкафчику, где, наполнившись водой за ночь, стоял зачарованный чайник Селины.
Селина улыбнулась.
— Думаю, самое интересное ты видела, — она начала искать свои вещи и, когда Бриала кинула их ей свободной рукой, продолжая заваривать чай, поймала их. — Банн Теган прислал письмо с искренней благодарностью, он пишет, что возвращается в Ферелден, пока ещё чего-нибудь не случилось. Маркиз де Монтсиммар хочет денег, чтобы нанять наёмников для оказания помощи храмовникам в поисках отступников, сбежавших из Круга. Эта проблема стала только хуже после событий в Киркволле. И, конечно, граф Шанталь из Велуна продолжает верить, что императрице Орлея следует связать с ним свою судьбу, поскольку озеро Целестин — это невообразимо райское место.
Бриала рассмеялась. Шанталь был вежлив, честен, и уже несколько лет неуклюже ухаживал за Селиной.
— Кто-нибудь ещё? — она налила чай и передала Селине чашку и блюдце.
Селина сделала свой первый за это утро глоток, и вкус пряностей снял толику напряжения в её голове. Она улыбнулась, вдохнула аромат чая, и опустила чашку на блюдце, чтобы накинуть на плечи пеньюар.
— Спасибо.
Бриала покачала головой и улыбнулась.
— Это, можно сказать, в моих собственных интересах, Ваше Величество. Я знаю, какая ты бываешь, если утром не выпьешь чашечку чая.
Селина возмущенно фыркнула, затем взяла свои чашку с блюдцем и сделала ещё глоток.
— Есть новости из Лида, — сказала она через мгновение, отвечая наконец на вопрос Бриалы.
— Герцог Ремаш? — Бриала перестала рассматривать наряды в гардеробе и широко распахнутыми глазами посмотрела на Селину.
— Незадолго до того, как ты и сэр Мишель разнесли дорогого Гаспара в пух и прах, Ремаш громко заявил, что великий герцог – бескультурный и невоспитанный выродок. Он сказал, что Гаспара не пригласят на зимнюю охоту в этом году, и если я соглашусь с его прошением, Гаспар не попадёт и на охоту в Вал Фирмине.