Империя мертвецов

Ито Кэйкаку

То есть я член экипажа на корабле с гордым названием «Я». То Самое утверждает, что даже не капитан. Скорее мятежник, которого за попытку восстания закинули в трюм. Подобно тому как сейчас власть в этом стальном гробу захватил он сам. Я спросил:

– Значит, вы говорите, Виктору удалось омертвить бактерий?

– Да, я это сказал. Понимаю, как вам не хочется это принимать, – кивнул То. – Кстати, не он это придумал.

Он расшифровал гримуар, в котором утверждается, будто тот создан еще до появления человечества. Первые попытки контактировать с этими микроорганизмами произошли еще на заре истории. Но каждый раз всякие упоминания об этих контактах уничтожались. На этот раз постарались Ван Хельсинг и Сьюард. Впрочем, замести следы было возможно только в те эпохи, когда

информация передавалась медленно. Но теперь… – прервался он на полуслове, давая нам время самим поразмыслить.

– Это все очень интересно, – нарушил тишину Барнаби. – Ну допустим, что наше мышление – порождение микробов. Положим, что они делятся на экспансионистов, консерваторов, альпинистов и кого там еще – нам-то какая разница? Даже если в моей голове власть захватят эти самые, которые умеют становиться бессмертными, мне до этого дела нет. Если они победят, я стану сильным как мертвец. А там и до бессмертия недалеко.

То Самое улыбнулся:

– Разумеется, это тоже одна из точек зрения. Более того: полагаю, довольно распространенная. Есть и причина, по которой я ее не озвучил. В краткосрочной перспективе резонов подавлять экспансионистов нет. Ни одного. Но лишь немногие понимают, что бессмертие ведет к вымиранию.

Я взглядом остановил Барнаби и спросил:

– У вас есть доказательства, что наше… поддельное самосознание породили бактерии?

– Доктор Ватсон. – Собеседник бросил на меня скучающий взгляд поверх бокала. – У меня есть доказательства, и я с уважением отношусь к вашему титулу доктора медицинских наук. Разумеется, без доказательств вы настроены скептично, это естественно для медика. Что ж, я развею ваши сомнения. Позвольте немного изменить термин. Не будем называть бактерии бактериями, окрестим их неизвестным элементом – «Икс». На место Икс подставьте любое слово. То, которое вас устроит. «Душа», «сознание», «желания» – все что угодно. Это, впрочем, лишь для простоты объяснения.

На минуту я умолк, затем кивнул.

– А как насчет непрерывности души?..

– А, вы про то, что мертвецами становятся живые люди? Непрерывности нет. Мертвецы только выглядят живыми. Это тоже заслуга Икс. Федоров зря надеялся: ускользнув, душа человека обратно не возвращается. Всякая индивидуальность между разными представителями homo sapiens истребляется в момент смерти. Остается Икс, который регулировал большую часть функций, но и он в значительной мере затормаживает жизнедеятельность после смерти организма. Память и чувства в этот момент рассеиваются. Не остается ничего.

То Самое возвел руки к потолку.

– Касаемо вопроса мистера Барнаби. Вам уже доводилось видеть людей, в которых верх одержала определенная фракция. Умертвия. Они появились в ходе эксперимента. Я хотел посмотреть, что будет, если верх одержит одна из групп. Человеческое сознание складывается из противоборства разных частей Икс. Если угодно, из их войны. Их многообразие образует мышление. А приход к власти единой фракции породил безвольных болванчиков. Человек полон противоречий, но в этом вся его суть. Столкновение воль и мнений приводит к конфликту, но вместе с тем – и к прогрессу. Многие люди ощущали это на себе. Николай Кузанский восхвалял «мудрое незнание», Монтень писал, что познание заканчивается убеждением в вездесущей природе незнания и неуверенности. Агриппа Неттесгеймский все силы отдал на то, чтобы доказать тщету наук, Эразм Роттердамский воспел похвалу глупости, а в глазах Себастьяна Бранта весь мир был кораблем дураков. Мы впадаем в противоречия не потому, что хотим пойти против принципов мироздания. А потому, что в этом тот самый принцип и заключается. А порядок бытия люди придумали себе постфактум, чтобы как-то справиться с этим противоречием.

Он вскинул подбородок и ждал, что мы ответим.

Мертвечиха из подземелий Бомбейского замка. Солдат, которого я анатомировал в Хайберском проходе. Дмитрий. Алеша. Трупы за стеклом в «Осато». Мертвецы, с которыми Барнаби и Ямадзава бились на равных. Перед моим мысленным взором проплывали пустые лица… людей, которым в голову вписали смерть.

– Не убедил, – пожал плечами Барнаби.

То Самое, покачивая пустым бокалом, ответил:

– Ну что ж… Думаю, нам следует задаться таким вопросом: что такого, если кто-то искусственно омертвит всех людей? Что такого, если все прекрасное и величественное, что создал человек, разом исчезнет с лица земли, а одновременно и всякая способность воспринимать и ценить красоту? Может, это просто новое лицо человеческого прогресса? Как бы то ни было, пока на планете много людей, не иссякнет и несправедливость. Чем больше растет наука, тем проще и быстрее начинается кровопролитие. Прогресс опережает мысль, и договариваться скоро будет уже поздно. Наступит время, когда люди с утра будут слушать Баха, днем рыдать над Гете, а вечером без сомнений вырезать ни в чем не повинных.

Я хотел было возразить, но То Самое еще не закончил:

– Власть имущие с древних пор негодуют на глупый народ. Вы когда-нибудь задумывались, на что гневается монарх, глава просвещенного абсолютизма? Его подданные не видят общей картины, постоянно придираются к словам, не пытаются даже вдуматься в истинный смысл его речей, а сами активнее всего ратуют за дурные законы, которые принесут им большие несчастья. Прискорбнейшее зрелище. И вот, однако, те самые деятели, убежденные в своей просвещенности, вдруг замечают, что их идеалы о разумном – всего лишь мимолетная мечта, над которой посмеются потомки. У интеллекта есть вполне очевидная грань. Что же получается? Что свет Просвещения льется на бесплодную землю? Так, может, тогда стоит склониться в пользу мрака невежества? К чему просвещенному монарху вести свое стадо? Подобные желания от отчаяния закрадываются в мысли тех, кто играет во всемогущество. А не в том ли и одно из проявлений высшего счастья, что отчаяние истребляется? Нет его – нет и войны. Ведь без него угаснет и способность воевать. Человечество взглянет на обезглавленные тела без боли, но не забудет ли при этом, как улыбаться?

В полном молчании То Самое поставил бокал и проговорил:

– Наше поведение вплоть до последней клеточки определено законами природы. Высшая свобода – в полной предопределенности, в отсутствии выбора, а свобода воли – это прерогатива Господа. Вот только боги давным-давно вымерли и покрылись бактериями.

То Самое отсалютовал пустым бокалом в сторону Адали, а я воскликнул:

– Но можно же как-то усовершенствовать технологию! Вам же удалось спасти Омуру в Японии.

На мгновение он задумался, о чем-то вспоминая.

– Ну конечно, к этому стоит стремиться. С помощью АВМ люди могут научиться контролировать Икс и обрести свободу воли. Ту, которой пока не ведали, и не понимают, что лишены ее. Хотя мне это кажется чрезвычайно сомнительной затеей. Что касается Омуры, я омертвил его экспансионистов и продлил министру жизнь, отрегулировав соотношение других фракций. На первый взгляд, это даже перспективно. Впрочем, я знаю достаточно, чтобы сразу отбросить подобную идею. Она вроде игрушечной морковки, привязанной перед носом у лошади. Вы же не предлагаете мне мучить несчастное животное, зная, что морковка поддельная?

Батлер усмехнулся, и Чудовище вместе с ним.

– Наш с вами разговор несколько беспредметен. Судьбу человечества нельзя предопределить в таком узком кругу.

– Неужели? – засмеялся американский агент, отталкиваясь от стены. – Короче говоря, если ничего не сделать с этими самыми экспансионистами, которые отвечают за омерщвление, то лет через тридцать-сорок все живые станут умертвиями?

То Самое кивнул:

– Они сродни злокачественной опухоли. Не знаю, десятки лет на это уйдут или годы, но очевидно, что Икс, прошедший омерщвление, очень живуч. Без этого он не выживет ни в погибшем организме, ни во внешней среде, если только не обеспечить ему особую среду, однако экспансионисты на это способны. Они заразны. Хотя огонь и определенные препараты их ослабляют. Внедритель просто делает их бессмертными и передает команды. А затем уже элемент Икс перемещается свободно. В отдельно взятом организме он может задавить остальные фракции числом, и тогда даже Внедритель ему не понадобится. В таком случае до общечеловеческого загрязнения останется один шаг.