Империя, не ведавшая поражений
Шрифт:
Но Тома не понимал того, что видел Тэйн — числа были безлики или чересчур примитивны. Они не могли учесть человеческий фактор.
Тома был обречен на неудачу. Он не учел того, что у него нет опыта, необходимого, чтобы выжить на пограничье. Шара была ничейной землей. Ива-Сколовда претендовала на нее в течение многих веков, но так и не включила ее в состав своих владений.
Шара изобиловала опасностями, незнакомыми родившемуся в городе мелкому служащему.
Увы, такие, как Тома, часто становились жертвами Земстви.
В
Никакими числами нельзя было описать невежество, разбойников, волков или душевные страдания, о которых не говорилось в многочисленных обещаниях политиков. Никто еще не сосчитал жертв болезней и дурной погоды.
Весь вид хозяйства Томы говорил о том, что он не знает самых простых вещей. А у тех немногих, кто разделял его мечту и пытался помочь, знаний и опыта было ничуть не больше. Все они тоже были голодными писарями и счетоводами, пошедшими за ложным пророком с горящими глазами, не ведавшим о реальностях новой земли. Все, кроме черной овцы Миклы, который ушел на восток, чтобы не позволить Томе стать жертвой его собственной глупости.
Большинство последователей Томы думали так же, как Рула. Признав свое поражение, они снова отправились на запад, по дорогам, усеянным высохшими костями утраченной надежды.
Тома был упрям. Тома настоял на своем. И его кости рано или поздно должны были лечь рядом.
Все это Тэйн успел узнать к тому времени, когда спросил:
— Если ты не позволяешь мне заплатить, то, может быть, хотя бы позволишь помочь с новым домом?
Во взгляде Томы блеснула сталь.
— Я учился строительному делу в армии.
Глаза Томы сузились. Гордости ему было не занимать.
Тэйну много лет приходилось иметь дело с упрямыми начальниками. Он снова повторил свое предложение, ничем не высказывая недовольства, и вскоре Тома расслабился.
— Взгляни после завтрака, — ответил он. — И скажи, какие у тебя мысли на этот счет. У меня проблемы с тех пор, как ушел Микла.
— Да, я тоже о нем думал, — заметил Тэйн. — По тому, как говорил Стебан, мне показалось, что твой брат живет здесь. А расспрашивать мне не хотелось.
— Он ушел, — Тома сердито зашагал к дому, но успокоился еще до того, как они вошли внутрь. — Полагаю, я сам виноват. Дурацкая ссора. Овцеводство не приносит такого дохода, как мы ожидали. Он хотел взять на обмен несколько ножей и наконечников стрел для здешних племен. Они платят шкурами. Но когда мы сюда пришли, барон это запретил.
Тэйн не ответил. Тома раздраженно пожал плечами и снова направился к выходу, но неожиданно остановился и повернулся.
— Он брат Рулы, — тихо сказал он. — И я говорил неправду. Я выгнал его, потому что поймал его с наконечниками для стрел. Просто побоялся.
Он снова повернулся, собираясь уйти.
— Тома, подожди, — негромко сказал Тэйн. — Я никому не скажу.
На лице Клеклы отразилось облегчение.
— И тебе следует кое-что знать. Тот человек с рогами… кайдаровец? Он наблюдал ночью за домом из рощи.
Тома промолчал. Вид у него было рассеянный. Он продолжал молчать и за завтраком. Судя по всему, он был чем-то крайне встревожен. Хорошее настроение вернулось к нему лишь после того, как они с Тэйном несколько часов потрудились над новым домом, но и тогда разговор шел ни о чем. Тома явно что-то скрывал.
Тэйн не стал ни о чем спрашивать.
Ни Тома, ни Рула не намекали, что ему следует уехать. Тома мрачнел при каждом предложении насчет строительства, но в конце концов обрадовался, когда одно из них удалось реализовать. К концу дня от сооружения осталось несколько меньше, чем вначале, зато выглядело оно куда лучше. Тома был вне себя от счастья.
Тэйн случайно толкнул возившуюся у очага Рулу.
— Извини, — сказал он. — Могу я чем-нибудь помочь? Мне нравится готовить.
Женщина посмотрела на него странным взглядом. Перед ней был рослый мужчина, мускулистый и жилистый, двигавшийся словно тигр, производя впечатление постоянно сдерживаемой огромной силы. Кожу его испещряли сотни шрамов. Ни в его внешности, ни в поведении не чувствовалось мягкости, но пальцы его оказались весьма ловкими, а их прикосновение нежным, когда он взял у нее нож и сковороду.
— Ты не против?
— Против? Ты шутишь. Я уже два года не знаю ни минуты отдыха, а ты хочешь знать, не против ли я?
— О, есть один секрет, когда у тебя слишком много работы и не хватает времени. Он состоит в организации и в том, чтобы соответствующим образом настроиться, прежде чем начать. Большинство людей просто разбрасываются, пытаясь делать все сразу.
— Чтоб мне провалиться, — Рула, относившая воду в загоны для овец, остановилась и заглянула через плечо Тэйна.
— Я люблю готовить, — сказал Тэйн, переворачивая подрумянившуюся баранину. — Для меня это возможность показать себя. — Он взял из пакета щепотку пряности. — Рула, если поджарить овощи, вместо того чтобы их тушить…
— Чтоб мне провалиться, — снова сказала Рула. Устроившись на полу, Тэйн подвинул к себе кувшин с пивом.
— Нужно стремиться к тому, чтобы набраться как можно больше опыта, — заметил он. — Опыт, может, никогда и не понадобится, но, с другой стороны, никто не знает, что ждет его в будущем. Завтрашний день таит в себе ловушки для самых могущественных некромантов. Новый опыт — новая защита от превратностей Судьбы. Что здесь случается с солдатами, когда они теряют руку или ногу?
— Они становятся нищими, — ответила Рула. — Тома, помнишь, как было сразу после войны? И квартала нельзя было пройти…