Империя ненависти
Шрифт:
— Я не смеялась над тобой.
— Ты только что смеялась с Хлоей.
— Нет, это не… — язык заплетается, и слова не выходят наружу.
Обычно от поедания персиков у меня только распухают губы, так почему немеет язык?
— Тебе нравится вести себя с превосходством, когда ты и твоя мать приглашаете людей в свой дом? — он продолжает. — Я тоже могу играть в твою игру. Скажу твоей маме, что ты украла персики и ешь их. Если ты прячешься, чтобы сделать это, то это, должно быть,
— Нет… Не делай этого…
Мой язык едва шевелится, а слова растягиваются. Рука непроизвольно разжимается, и недоеденный персик падает на пол.
— Я тоже могу быть злым.
Он начинает двигаться, и я резко встаю.
Мир вращается, и комната тянет меня вниз. Жужжание наполняет уши, прежде чем глухой удар эхом разносится вокруг.
Это я, понимаю я, когда мое затуманенное зрение фокусируется на полу.
Я упала и чувствую, как мои конечности находятся в неудобном положении, но меня это даже не волнует, когда я напрягаюсь:
— Н-не…
Мои глаза полузакрыты, но я снова различаю его силуэт, обращенный ко мне.
— Если это какая-то тактика, чтобы остановить меня, она не сработает.
— Персики… — бормочу я. — У меня… у меня аллергия на н-них…
Тело приседает рядом со мной, а затем мою голову кладут на теплую поверхность. Думаю, это бедра Дэниела, потому что он смотрит на меня сверху вниз широко раскрытыми глазами.
— У тебя красные и странные губы. — он тянется ко мне, затем убирает руку. — Я расскажу твоей маме.
Я хватаю его за запястье своей потной рукой и впиваюсь ногтями.
— Н-нет… она накажет меня… Со мной все будет в порядке…
— Ты неважно выглядишь.
— Это…пройдёт…
— Ты уверена?
Нет. Потому что это первый раз, когда у меня так кружится голова, но это нормально. Если это означает, что он просто продолжит обнимать меня.
— Это пройдет, если ты будешь держать меня в таком положении, — лгу я.
Дэниел осторожно убирает волосы с моего лица.
— Если у тебя аллергия на персики, зачем ты их ешь?
— П-потому что они мне нравятся.
— Ты странная, Николь.
Меня называли красивой, умной и хорошей девочкой, но никогда не странной. Думаю, мне это нравится больше.
Мне нравится быть не такой совершенной.
— Я… У меня есть игрушки… Моя любимая кукла и снежный шар позади тебя в секретном… я-ящике…
— Не думаю, что тебе следует говорить об игрушках сейчас. — его лоб снова хмурится, и мне это не нравится.
Вместо этого я хочу увидеть его ямочки на щеках.
— В-возьми их…мои игрушки…
— Зачем?
— П-просто сделай это.
— Я считаю, мне следует пойти и найти твою маму.
— Н-нет… пожалуйста… Я же говорила тебе,
— Тогда тебе не следовало делать то, за что тебя накажут.
— Ты все время так делаешь в школе.
Вот почему я обратила на него внимание в первую очередь. Его часто отправляют в кабинет директора за шалости и вообще за его веселье.
Мне это нравилось. То, как он смеялся, и ему было все равно, что говорят о нем взрослые.
Я хотела бы быть такой, как он.
Я хотела бы, чтобы я не была счастливицей, чтобы мне не нужно было говорить определенным образом, ходить определенным образом и дышать определенным образом.
— Потому, что я не люблю правила, — говорит он. — Но я не причиняю себе вреда.
— Я… это не больно.
— Ты выглядишь и говоришь так, будто тебе больно.
— Станет лучше, если… — я сглатываю, но мой язык кажется слишком большим для рта, словно он выкатывается.
Дэниел смотрит на меня так, словно именно это и произошло, затем вытирает уголок моих губ, откуда стекает слюна со вкусом персика.
Если бы мои щеки могли стать еще горячее, они бы так и сделали. Это так грязно и неправильно, и Дэниел не должен видеть меня такой.
— Если что? — спрашивает он.
— Я… если ты возьмёшь мои игрушки.
Он издает вздох, который звучит немного раздраженно, затем кладет руку мне на голову, чтобы я не двигалась, пока роется позади себя в ящике стола.
Вскоре после этого он достает мою куклу и снежный шар и кладет их мне на живот.
— Теперь довольна?
— Т-ты можешь взять их…
— Спасибо, но я не играю в куклы.
— Н-нет, ты можешь взять с-снежный шар.
Возможно, если я поделюсь с ним своими любимыми игрушками, я ему понравлюсь. Возможно, он также увидит красивую девочку, застрявшую в снегу, и подумает о том, как он может вытащить ее, не разрушая ее мир на части.
— Ничего серьезного, — выпаливаю я, когда он молчит, разглядывая снежный шар между пальцами. — Это… это… потому что т-ты позволяешь мне лежать на твоих коленях.
Он смотрит в сторону.
— Неважно.
Мое сердце падает, и что-то щиплет в глазах.
Ах.
Даже поделиться одной из последних вещей, которые у меня остались от папы, не сработало.
Он мог бы поговорить со мной и обнять меня, но я все еще невидима для Дэниела.
— Это все еще девчачьи вещи, — говорит он.
— Это…это прекрасная невеста.
— Тебе нравится? Невесты?
— Д-да… — я облизываю свои распухшие губы и стараюсь не думать о горечи, которая застряла в задней части горла, или о том, как больно дышать. — Когда мы вырастем, ты женишься на мне?