Империя ненависти

Кент Рина

Я уверена, что прошлой ночью шторы были закрыты, и не думаю, что персонал особняка стал бы заходить в спальню Дэниела.

Ох, черт. Пожалуйста, не говорите мне, что Джей нашел дорогу сюда.

Я рывком поднимаюсь в сидячее положение, натягивая одеяло на грудь.

К счастью, мне не нужно беспокоиться о том, чтобы травмировать своего младшего брата на всю жизнь.

К сожалению, я смотрю в зеленые глаза, которые хотела бы не видеть больше всю жизнь.

Моя сводная сестра — бывшая сводная

сестра — смотрит на меня, положив руку на бедро.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Глава 27

Николь

Папа научил меня одной из немногих вещей: вода и масло никогда не смешиваются.

Вы можете соединить их вместе, трясти их, но в тот момент, когда они находятся в статичном состоянии, каждый из них отступает в свой мир.

Вот что такое Астрид и я. Вода и очень горячее масло.

С тех пор как я впервые встретила ее, когда нам было по пятнадцать, она была свободной духом, восставшая против того, что от неё ожидали, и не могла меньше заботиться о своей аристократической крови.

Состояние, имя и связи дяди Генри были у нее на кончике пальцев, но она никогда ими не пользовалась.

Если уж на то пошло, она ненавидела и их, и нашу жизнь, и меня по праву, учитывая, что я вела себя по отношению к ней как сука.

И все из-за этого придурка, сидящего рядом со мной.

Мы оделись, во всяком случае, я, натянув платье на голову и прикрыв руки шалью.

Дэниел только в шортах, которые он взял из гардероба. Его волосы красивый беспорядок из светло-каштановых локонов, бессистемно спадающих на лоб.

Его выражение лица все еще сонное, даже скучающее. Судя по тому, как вытянуты его длинные ноги, скрещенные в лодыжках, а обе руки сцеплены за головой, его поза определенно соответствует последнему.

В такой позе его пресс напрягается, что видно всем. А именно Астрид, которая вышагивает последние десять минут.

Разве это неправильно, что я хочу на мгновение ослепить ее, чтобы она не смотрела на него? Да, наверное, так и есть. Но это не значит, что я не думаю об этом.

— Сядь, у меня от тебя голова болит хуже, чем с похмелья.

Астрид с визгом останавливается и смотрит на него. Она ниже меня ростом, у нее длинные каштановые волосы и такие зеленые глаза, что они могут соперничать с самой яркой травой.

На ней простой короткий комбинезон и белые теннисные туфли. Ничего вычурного, ничего кричащего. Это ее стиль с тех пор, как мы были подростками.

Несмотря на то, что сейчас она известная художница и замужем за самым богатым семейством в стране, ничего не изменилось ни в ее внешности, ни в том, как она себя держит.

— Боже мой, посмотри

на это. У тебя на самом деле есть голос, который ты мог бы использовать, чтобы, не знаю, позвонить и сказать, что ты в Англии после одиннадцати лет отъезда из страны. Это десятилетие и один год. Ничего особенного или что-то в этом роде.

— Я не знал, что ты добавила королеву драмы к своим увлечениям. Как твой друг, я должен сказать, что тебе это не идет.

— А тебе идёт?

— Не я кричу на весь дом и распугиваю своих сотрудников, Жучок. Они будут пить чай в твою честь и называть тебя за спиной сумасшедшей ведьмой.

— Я говорю о твоих бесконечных отговорках, чтобы не возвращаться домой.

— Дом переоценен.

— Как и твои причины не прилетать в Англию. — она садится на стул напротив нас, скрестив руки, как строгая учительница. — Теперь давай поговорим о другом важном вопросе. Тебе надоело трахаться в Штатах, и ты остановился на ней?

Мои щеки пылают. По какой-то причине я оставалась невидимой в их разговоре, и не уверена, почему я думала, что так будет продолжаться до тех пор, пока она не закричит во все горло и не уйдет.

Не знаю, почему я почувствовала некоторое облегчение от того, что Дэниел распространил свой сарказм и на нее.

— Она Николь, — говорит он, и я вздрагиваю, а потом улыбаюсь, борясь с желанием встать и поцеловать его.

Будь проклята Астрид.

Она сужает на меня глаза и говорит с чистой насмешкой.

— Разве я не знаю этого?

— Тогда используй ее имя.

В его тоне нет и намека на сарказм, когда он выпрямляется, держась за голову, вероятно, из-за похмелья и травмы.

Астрид кривит губы в неодобрении.

— Мы действительно не собираемся обсуждать слона в комнате?

— Твои наклонности королевы драмы, ты имеешь в виду? — спрашивает Дэниел с невинной улыбкой, от которой на его щеках появляются великолепные ямочки.

— Ее! — она указывает на меня. — Что она здесь делает? И почему ты трахаешь именно ее?

— В последний раз повторяю, ее зовут Николь. Она прилетела со мной, точнее, я притащил ее сюда против ее воли. И то, с кем я трахаюсь, не имеет к тебе никакого отношения, насколько я знаю.

Мои губы дрожат, и я крепче сжимаю шаль, пальцы впиваются в ладони.

Я проверяю, не сплю ли я.

Если это одна из тех фантазий подсознания, где я представляю, как Дэниел выбирает меня.

В моих ладонях боль.

Значит, это реальность.

Он действительно принимает мою сторону, а не сторону Астрид. Его лучшей подруги Астрид.

Астрид, которая всегда была впереди меня. С которой он подружился через несколько минут после знакомства, в то время как на меня он пялился годами.