Империя под угрозой. Для служебного пользования
Шрифт:
Народ уже вокруг толпится. Не сказать, чтобы все были очень радостными — настроения всякие присутствуют. Сочувствующие физиономии тоже есть, а также недоуменные — это у тех, кто, как я полагаю, форму СИ на мне узнает. У них в этой деревне всего два инквизитора, вот они, родненькие, рядом топают, полные осознания выполнения священного долга перед Родиной. Но, видно, до сегодняшнего дня отправлять в расход своих им еще не доводилось.
Мы идем с Артемом рядом, чуть не касаясь друг друга. Именно, что чуть. А хотелось бы установить контакт. Обойдусь и без него, но так надежнее.
— Воспринимай, — дрожащим от напряжения голосом произношу я, — бить буду я.
Я чувствую людей вокруг. Всех. Их эмоции струятся по пространству вокруг нас. Они хотят нас задержать, хотят, чтобы мы остались. Они ждут, когда мы погаснем — я и это белое пламя напротив. Нет. Нужно задуть их. Я полностью погружаюсь в огонь, и он становится все больше и жарче. Я слышу только треск дров вокруг…
Не знаю, сколько времени это продолжалось. Просто белое пламя стало гаснуть, и я вышла из него. Не успеваю подхватить падающего без сознания Артема. Руки-то все еще связаны. Так тихо. В недоумении оглядываюсь по сторонам. Люди лежат вокруг в разных позах. Лежат, не шевелясь. И отчего-то мне не хочется проверять, живы ли они. Вот медик жив, этого достаточно.
Быстро обшариваю карманы одного из своих бывших коллег. Нахожу складной нож и, пыхтя и матерясь, перерезаю веревки. Сначала у себя, потом у Артема на руках. Какое все-таки счастье, что у них приговоренных к повешению связывают, а не сковывают наручниками. Да здравствуют традиции!
Десять минут уходит на поиски двухколесной тачки. Ура на этот раз садам и огородам, которых в городке много. Взваливаю на тачку бессознательного Артема, который, хоть и совсем не толстый, но для меня тяжеловат, и быстро удаляюсь из городка, толкая своеобразное средство передвижения перед собой.
Намучилась же я с ним в лесу! Приходить в себя Боровиков не собирается, а пешеходных дорожек отчего то в тайге наделать никто не догадался. Но ничего, с грехом пополам продираемся к месту встречи.
Удивленно наблюдаю Георгия, который сидит себе спокойно на рюкзаке и куртку зашивает. Ну вот, ходи после этого за помощью, когда жертва так и норовит сама оклематься!
Вываливаю свой груз на траву.
— Это что? — интересуется Георгий.
— Врач! — гордо рапортую я.
— Врач, помоги себе сам, — меланхолично комментирует происходящее проводник.
— Ага. А ты чего один? Где твои братья-акробаты?
— Где-где… тебя пошли искать.
Я бледнею и нервно сглатываю.
— В город?
— Н-у-у, — спокойно протягивает он, — если это можно назвать городом…
Да, думаю, теперь это можно назвать городским кладбищем. И нашими общими с Артемом стараниями на этом кладбище есть два незапланированных трупа. Чудненько. Интересно, один медик способен заменить для Георгия двух проводников?
— А вот и они, — прерывает мои размышления Георгий.
И точно, топают. Серега, как всегда, как стадо слонов. А брат его, тихоня Егор, спокойно и неслышно.
— Ну ты, мать, даешь! — заявляет Сергей и смотрит на меня восхищенно, — это было круто, я заценил. Не знал, не знал…
Польщено улыбаюсь, для чего приходится опустить очи долу и обратить внимание, наконец, на моего помощника, так и пребывающего вне нашей реальности.
— С Артемом надо что-то делать. Он пережил… Большой стресс.
Георгий меланхолично пожимает левым плечом.
— Сделаем, — обещает он, не впервой.
Общими стараниями заворачиваем Артема в одеяло и помещаем ближе к костру. Ему сейчас нужно тепло. А когда (если) очнется, много горячего чая с сахаром. Потому ставим котелок с водой на огонь. Ждем.
— Рассказывай, — велит Георгий брату.
По словам Сергея получается, что они с Егором появились в городке ночью. Пошли в таверну. Выяснили там, какое поутру для народа зрелище организовано. Сложили два плюс и два и уяснили для себя, что я по-глупому попалась. Стало быть, надо было что-то с этим делать. Организовать мой побег по всем расчетам не удавалось. Ну, они и решили, что я девочка умная, переполох затеять с утра сумею, а они помогут, чем могут.
Ну а с утра я такое сотворила…
— Ты споткнулась, а я подумал — ну вот, и что с такой доходягой делать. А потом ты вцепилась в него вот (кивок в сторону свернутого в куколку Артема), и вы начали светиться. А все вокруг падать…
— А потом?
— А потом я не помню, потому что и сам вырубился. Ты, понимаешь, и меня как-то достала.
— Но люди выжили?
— Не все, — уклончиво отвечает Сергей.
Чувствую, что бледнею.
— Сколько?
— Трупов?
— Да!
— Я не считал. Но в радиусе примерно метров семи-восьми от вас не выжил никто.
Что-то меня снова тошнит.
— По-моему, это справедливый размен, — жестко замечает Георгий, глядя на меня прищуренными злыми глазами, — две жизни невинных за несколько десятков зевак. И не вздумай ныть.
Ага! Можно подумать, это легко — не ныть.
— Зато, — ехидничает Сергей, — у нас теперь с собой не недобитый Мастер, а прямо-таки оружие массового поражения.
— Да, — ворчу, кивая в сторону Боровикова, — если этот… плутоний выживет, будет у вас оружие массового поражения. А пока фиг знает что, и сбоку бантик.
— Выживет, — спокойно заявляет Георгий.
— Ты так в этом уверен?
— Знаю.
— Откуда такая уверенность?
— А вот ты займись лучше им, вместо того, чтобы сопли по лицу размазывать.
Хамит, парниша! Хотя, по делу хамит.
Склоняюсь над Артемом, чтобы проверить, как он там, нет ли ухудшений. И понимаю, что парень спит. Просто дрыхнет. Поразительно! То ли учебники врут, согласно которым он должен был уже скончаться в мучениях, то ли медик этот — феномен какой-то, то ли я — гений экстренной актуализации. Но, судя по его порозовевшей физиономии, откидывать копыта Боровиков явно не собирается. Бужу. Вливаю в него почти насильно литр чая. Глюкозы бы еще внутривенно. Но жаль, захватить не догадалась. Медик снова засыпает, а я тут вспоминаю, что меня недавно обидели, и решаю разобраться.