Империя полураспада
Шрифт:
– Кому и что? – не понял Александр Викторович.
– Должны выполнять поставленные сиюсекундные задачи по работе, по духовным стремлениям, по всемирному настроению, по накоплению денег, по откладыванию на будущую жизнь – эти планы давно уже изобретены американским Всемирным правительством архантропов и никуда от них не укрыться, как ни крутись.
– Ты так об этом убеждённо говоришь, – искоса посмотрел на мальчика Знатнов. – Так уверенно, что если бы я всю жизнь не провёл в том мире, откуда и ты родом, то сразу согласился бы, что, скажем, в Москве живут одни проходимцы, всё своё существование растрачивая на борьбу не только с окружающими, но и с самим собой. Всё же интересно было бы узнать: для чего тогда существование всего окружающего нас, для чего цивилизация, этика, да и сама жизнь на
– Хороший вопрос, – согласился мальчик. – Только позвольте мне сразу же задать встречный: что человек добивается войнами, порабощением ближних и добился ли когда-нибудь чего-то стоящего? Есть ли победитель в какой-нибудь из войн, постоянно возникающих в вашем мире?
– Видишь ли, – осторожно начал литературовед. – Наша цивилизация – очень сложная штука и ответить так прямо просто невозможно. Я не знаю, насколько ты знаком с воинскими и экономическими устремлениями различных стран уже не твоего мира, но вот мой отец, например, участвовал в Великой Отечественной. И если бы русский народ не поднялся тогда на борьбу с врагом, то Россия давно не существовала бы. Это была священная война.
– Священная? – усмехнулся Терёшечка. – Где и кто называл убийство – священным действом? Давно уже стали известны факты, что Сталин сам готовил нападение на Германию. Просто Гитлер опередил, а опоздавшему – кости! Может быть, для того времени она и была священной, только почему страна-победительница до сих пор стоит на цыпочках перед проигравшими грандиозную битву богатенькими немцами?
Ведь перед европейской валютой даже всемогущий доллар оказался бессилен. Ни одной страной Заповеди Божьи не соблюдаются, и любое нынешнее правительство продаётся и покупается. К чему же плывут такие корабли под управлением заворовавшихся пьяных штурманов?
– Хочешь сказать, что здесь стремление к власти отсутствует? – усмехнулся Знатнов. – А кем же старец Смарагд у вас является?
– Он священник, – серьёзно ответил мальчик. – Он может дать только совет, как поступить в том или ином случае, но ни требовать, ни заставлять не может и не хочет. Если человек учится с малых лет не драться, не красть, не делать подлости, не продаваться за дырку от бублика, не дёргать девочек за косички, то развитие сознания идёт по совершенно иному пути.
Недаром Всевышний послал Сына принять смерть на Кресте. Ведь Крест – очищение от тьмы. Сын Божий позволил распять Себя на изобретённом человеческой злобою древе ненависти, свирепости и жестокосердия. Но бывшее орудие страшного убийства перерождается в единственную опору для помощи человеку во всех его начинаниях, исканиях, заблуждениях. Более того, становится не просто опорой, а защитой от агрессивных тёмных сил.
Этот мир до Распятия был клоакой дикарей. А теперь, живущий без Креста, – богоотступник и проклятый, выбравший сам себе наказание и смерть. Не только земляне сотворены Всевышним, но все сотворены из одного и того же – света и тени. Просто любой из нас, сотворённый по образу и подобию, волен принимать или же отвергать предлагаемый путь, проходя по которому воспитывается душа человека.
«Я уже не называю вас рабами, – говорит Спаситель, – ибо раб не знает, что делает господин его. Но Я назвал вас друзьями, потому что сказал и исполнил всё, что слышал от Отца Моего. Вы друзья Мои, если исполните то, что Я заповедую вам». [47]
47
Евангелие (i Иоанн. 11,2).
– Ты запомнил это наизусть? – удивился Знатнов.
– И не только Евангелие, – улыбнулся Терёшечка. – Один из старцев говорил, мол, воистину безмерна любовь Божия к нам, воссиявшая со Креста Христова! Велик и необъятен Крест Христов! Невозможно постичь ширину и длину его, глубину и высоту. [48] Так вот. Мама в детстве не раз водила меня в Третьяковку, но из всего бесчисленного множества полотен мне запомнилась только одна картина, написанная Игорем Чашником, художником Серебряного века. Я не помню, как называется картина, кажется «Супрематизм», помню только, что живописец изобразил модерновый крест, соединяющий собой подземные и небесные царства. Не пойму, что такое супрематизм и не стараюсь понять. Просто я назвал эту картину «Воскрешение Креста». Согласитесь, что образ приходит художнику, поэту, музыканту из потустороннего мира. У творческих людей с Зазеркальем просто связь очень короткая, вот они и создают то, что-либо приснилось, либо пришло в озарении, либо свалилось ниоткуда. Я был в коме и видел Зазеркалье, видел тот мир…
48
«Уроки и примеры Христианской веры», прот. Гр. Дьяченко.
Терёшечка запнулся, но быстро справился с замешательством. Всё же Знатнов после такого признания как-то странно посмотрел на мальчика, и это не укрылось от него. Он остановился, откашлялся и упрямо продолжил:
– Да, мне пришлось побывать в потустороннем мире, но никакого светлого коридора в кромешной тьме я не видел. Там светло, это правда. Но свет совсем необыкновенный. Он представляется в виде пятен, полосок и кругов радужного цвета. Тени есть, но они там совсем не такие свирепые, как у нас. Неудивительно, что ангелы, пришедшие к нам оттуда, задыхаются и ничего не видят. Наш мир тёмен, мрачен, неприютен. Тамошним насельникам плохо у нас, только они всё равно приходят, стараясь помогать людям в силу своих возможностей. Просто смысл жизни у них состоит в помощи людям. А у нас ангелов не любят. Любой человек сразу же поинтересуется, к какой партии принадлежит пришедший из параллельного мира, кого готов убить по заказу, способен ли безоговорочно слушаться и отвалить кучу денег за то, что ему разрешают гулять по миру. Поэтому меж людьми и ангелами сразу же возникает непонимание. Больше того, происходит неприятие, и люди ударяются в материализм, а ангелы позволяют демонам тешиться над безумным народом. Но для любого человека учиться жизни никогда не поздно. Я вот ни за что уже не вернусь в тот мир, где родился и потерял много времени. В нашем царстве живёт много потомков космических пришельцев. Об этом также догадывалась моя мама, но она пока ещё сюда не приехала, хотя я жду её. Вы, вероятно, у нас не останетесь и если передадите для неё в Москве письмо – буду очень благодарен.
– Письмо? – пожал плечами Знатнов. – Конечно, передам, мне не трудно. Только сначала расскажи, как вы живёте, как выглядят потомки «космических негодяев», какие у вас государственные принципы? Может быть, я действительно чего-то не знаю или не понимаю, так объясни мне. Если каждому никогда не поздно переучиваться, становиться на другой путь развития, то почему бы и нет? Ведь не получается только у того, кто ничего не делает. А я не прочь понять вашу жизнь, и чем вы своим царством другому миру мешаете? Не секрет, что к вам дорогу ищут разные люди, в разные века, да всё никак ни у кого почему-то не получалось. Интересно, почему?
– Потому что люди с нехорошими мыслями, с недобрыми намерениями к нам старались проникнуть. Проникнуть вовсе не для постижения радости и любви, чисто человеческих чувств, а чтобы чего-нибудь отнять, то есть экспроприировать сделанное другими руками и придуманное другими людьми.
– А я? – дерзко рассмеялся Александр Викторович. – Вдруг и я с недобрыми намерениями? Никто не может знать, с какими мыслями я к вам пожаловал. Что если с нехорошими?
– Екклесиаст знает, – убеждённо сказал Терёшечка. – Иначе тебя не взяли бы на молебен. Иначе не смог бы ты помочь старцам справиться со спутником-агрессором. Ведь позапрошлой ночью вы уничтожили космический спутник, готовый послать команду огневого удара российским ракетным базам по Америке.
– Откуда ты знаешь?
– Я же говорю, здесь люди иначе развиваются, по другим законам живут, своеобразно мыслят – снисходительно улыбнулся Терёшечка. – Чем это плохо? Человеческие мысли трудно сохранить в голове в первозданном виде, а, значит, каждый из живых существ более-менее прозрачен для староверов, чем староверы для чужих.
– Постой-ка, – нахмурился Знатнов и даже остановился. – Значит, ты можешь прочитать о чём я думаю?
– Я пока ещё не очень, а вот у старцев это великолепно получается.