Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

— Очень приятно, а я Жутинов Илья Кон­стантинович, пенсионер.

Несмотря на то что на лице комитетчика за­стыла приветливая улыбка, ему было чертовски скучно беседовать с неурочным посетителем. За последнее время в их ведомство постоянно об­ращаются всякого рода сумасшедшие маразма­тики, параноики или просто скучающие без­дельники.

Вот и на этот раз Лямзин пытался опреде­лить: к какой категории отнести представивше­гося Жутиновым старикашку? Антон Борисович уже заранее понял, что все сказанное гостем окажется

старческим бредом, к которому не сто­ит относиться серьезно.

Между тем посетитель неторопливо — он вообще все делал неторопливо, как человек, ко­торый давно уже никуда не спешит, — принялся распечатывать пакет. В следующую секунду пе­ред старшим опером появилась древняя, истлевшая рукопись и маленький, размером со спи­чечную головку, кусочек темного металла.

— Вот, — гордо произнес Жутинов, — озна­комьтесь! Прелюбопытнейшая находка, я ее рас­копал на собственном огороде под Тулой. У ме­ня там дача. Решил колодец новый выкопать, — без умолку тараторил дедуля, — и вот, надо же, наткнулся. Судя по всему, бумаги пролежали в земле не менее ста лет. Какой-то клад, навер­ное...

Не обращая внимания на собеседника, Лямзин углубился в чтение рукописи. Язык был вроде бы русский, но какой-то уж слишком за­умный и исковерканный. Пробегая глазами пляшущие строчки текста, майор еще больше утвер­дился в первоначальном мнении — этот Жути­нов явно не в своем уме.

Не удосужившись прочесть всю рукопись, Антон вопросительно уставился на старика и произнес:

— Да, возможно, это и представляет какую-то ценность для историков или археологов, но при чем тут наше ведомство?

Престарелый дачник, в свою очередь, ис­кренне удивился и пристально посмотрел на офицера безопасности — его голос звучал не­сколько вызывающе, а в интонациях угадыва­лось откровенное раздражение:

— Как это при чем? А может, это станет на­ходкой века. Вы посмотрите на этот кусочек ме­талла. Признаться по правде, я никогда в жизни не встречал ничего подобного, — Жутинов все больше распалялся, уже, наверное, пожалев, что связался с таким непроходимым тупицей, — а я, между прочим, кое-что смыслю в минералах. Я в свое время работал в металлургической про-

мышленности и даже защитил кандидатскую диссертацию.

Лямзину было лень спорить с посетителем, и он примирительно вскинул руки вверх, как бы подчеркивая этим свою полную капитуляцию перед его доводами.

Вслух он сказал:

— Сдаюсь, сдаюсь, Илья Константинович, — а затем продолжил, но уже серьезно: — Бумаги я передам специалистам, а неопознанный мине­рал — в нашу лабораторию. Оставьте ваши ко­ординаты, и мы с вами обязательно свяжемся.

Жутинов удовлетворенно просиял, подавив облегченный вздох, а затем сказал:

— Живу я в Бибиреве, на улице Пришвина, дом номер семь. Да меня там каждая собака зна­ет, — широко улыбнулся старик, обнажив два ряда на редкость ровных зубов, — спросите око­ло любого подъезда сумасшедшего профессора.

«С этого надо было и начинать», — едва не сорвалось с губ майора обидное высказывание. Однако он благоразумно сдержался и вежливо поблагодарил:

— Спасибо вам огромное за беспокойство. Как только появится какая-либо информация, я вам позвоню.

Старик понял, что его вежливо выпроважи­вают, поэтому торопливо поднялся, не желая становиться назойливым,

— Не смею вас задерживать. Всего доброго. Когда за визитером закрылась входная дверь,

Антон утомленно провел ладонями по лицу и, подперев руками голову, уставился на малень­кий кусочек темного металла.

В первую секунду ему хотелось швырнуть документ в корзину для использованных бумаг, а осколок выбросить в форточку. Но врожден­ная щепетильность помешала ему в этой затее.

Если бы Лямзин знал в тот момент, к чему приведет эта его педантичность, то наверняка сжег бы рукопись, а металл спустил в унитаз.

Вместо этого Антон спрятал документ в сейф, закрыл кабинет и спустился в лабораторию.

Синеглазая Машенька — краса и гордость отдела исследований — встретила тощего майо­ра в обычной, натянуто-дружелюбной манере.

— Привет, Антоша, — проблеяла длинноно­гая козочка, — с чем пожаловал на этот раз?

Лямзин достал из кармана «самородок» и протянул его девушке:

— Вот, нашел среди бабушкиного наследст­ва. Может, смогу толкануть этот «бриллиант» подороже, куплю роскошный «Мерседес», и укатим с тобой в жаркие страны, а то ведь

по-другому никак с тобой не совладать.

Яркий румянец залил смущенное личико ла­борантки, и она, явно польщенная завуалиро­ванным комплиментом, торопливо произнесла, выписывая какую-то бумаженцию:

— Оставь, потом проверю. Результаты доло­жить лично тебе или как?

— Да нет, — устало вздохнул майор, — кому придется, тому и докладывай.

Вдруг его лицо резко переменилось: глаза плотоядно заблестели, а в уголках рта появились смешливые морщинки. Мужчина томно протя­нул:

— Слушай, а может, сходим куда-нибудь, я получку получил, можно кутнуть?

Брезгливо сморщив носик, Маша иронично протянула, одарив собеседника высокомерным взглядом:

— На твою получку можно в приличном ме­сте только пивка попить, а у меня к этому на­питку решительно никакого пристрастия.

Наткнувшись на непробиваемую стену, воз­двигнутую самодовольной особой на пути его душевного порыва, Лямзин не преминул заме­тить:

— Слушай, — ехидная улыбочка заиграла на губах старшего опера, — я иногда поражаюсь, что ты, в век всеобщей компьютеризации, капи­тализации и долларизации, корпишь над этими пробирками за мизерную плату, а не стоишь где-нибудь на Тверской, в поисках денежного клиента.