Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

— Вы уверены, что это последнее звено?

— Естественно, — несколько небрежно про­цедил Паша.

— Мне бы ваш оптимизм, — посетовал не­видимый собеседник и продолжил: — Все же я думаю, что это еще не все.

Наморщив лоб, Аникеев тупо уставился на металлический диск набора номера, как будто разговаривал именно с ним, и переспросил:

— Что вы имеете в виду, говоря, что это не все?

Человек упорно хранил молчание; до Паши доносилось только его прерывистое дыхание.

И в этот момент Аникеев скорее подсоз­нательно

ощутил, чем услышал, в привычном смысле этого слова, пронзительный свист, вслед за которым последовал звон разбитого стекла — маленькая конусообразная пуля, пробив прозрачную, едва ли существенную для нее прегра­ду, легко вошла в его округлый затылок.

Ноги Паши подкосились, и он медленно осел на пол, разжав онемевшие пальцы. Там, где только что был мясистый нос, зияла громадная зловеще-кровавая дыра, а в широко открытых глазах навечно застыл немой вопрос.

Трубка глухо откашлялась и, сказав:

— Вот теперь все, — запищала короткими гудками. .

* * *

Антон стоял у широкого окна, безучастно глядя на первый по-настоящему зимний снег. За его спиной послышался деликатный стук в дверь.

— Войдите, — не оборачиваясь, отозвался Лямзин, продолжая наблюдать за падающими снежинками.

— Товарищ подполковник, — обратился к хозяину просторного кабинета вошедший, — к вам посетитель. Он настойчиво требует, чтобы его принял лично начальник отдела.

Поразмыслив какое-то время, Антон соглас­но кивнул: 

— Хорошо, пусть войдет.

Вернувшись к столу, Лямзин с деловым ви­дом принялся перебирать какие-то совершенно бесполезные бумаги.

Спустя пару минут на пороге появился се­денький старичок с плутоватыми, беспрестанно бегающими глазками.

— Здравствуйте, — кивнул посетитель, плот­но прикрыв за собой дверь, я к вам по важно­му делу.

— Присаживайтесь, — весьма благодушно предложил подполковник и, вопросительно вски­нув брови, спросил: — Так какое же у вас ко мне дело?

Усевшись на предложенный стул, старичок загадочно зашептал:

— Видите ли, я пенсионер и большую часть своего времени посвящаю старой, сохранив­шейся еще от отца библиотеке. Вчера, — нарас­пев продолжал визитер, — мне в руки попался потрепанный томик Вольтера издания конца прошлого века, и вот что я в нем обнаружил.

Посетитель извлек из кармана аккуратно сложенный лист пожелтевшей бумаги и протя­нул его собеседнику.

Антон не спеша развернул перед собой до­кумент и едва не подпрыгнул в кресле. Дернув­шись всем телом, он отшвырнул от себя листок, как будто тот был пропитан смертоносным ядом, и раздраженно выпалил:

— Послушайте, уважаемый! Сколько раз можно повторять одно и то же: вопросами поис­ков кладов занимается милиция, или не знаю... — он на несколько секунд замялся, — муниципа­литет, в конце концов, но уж никак не наше ве­домство.

Старичок буквально опешил от такой реак­ции и извиняющимся тоном забормотал:

— А я думал...

— До свидания, — сурово прервал его Антон и; указав на дверь, произнес: — Желаю всего хо­рошего, живите долго и не болейте...

Медленно поднявшись, посетитель опасли­во засеменил к выходу, то и дело оглядываясь на странного подполковника.

Лямзин успокоился лишь тогда, когда за старичком закрылась дверь.

Положив на стол слегка подрагивающие ру­ки, .Антон скользнул взглядом по обилию ско­пившихся бумаг и отрывисто вскрикнул:

— Е-мое!

Уходя, посетитель оставил на столе у под­полковника пожелтевший листок, который мир­но покоился между папками.

Лямзиным овладело непроходимое отчая­ние — ему жутко захотелось изорвать эту бумаж­ку в клочья, а обрывки немедленно сжечь. Но он огромным усилием воли подавил в себе этот порыв, нажав кнопку на селекторе внутренней связи.

Тотчас из динамиков послышался голос:

— Дежурный, слушаю.

— Пришлите ко мне кого-нибудь из лабора­тории, срочно.

— Слушаюсь, — отозвался офицер и тут же отключился.

Антону пришлось ждать минут двадцать, по­ка не раздался вкрадчивый стук в дверь. И все это время он не мог оторвать глаз от аккуратно­го, пожелтевшего листка.

— Войдите, — недовольно пробурчал Лям­зин, уже готовый отчитать нерадивого служаку за столь долгую задержку.

Однако вместо ожидаемого офицера в ка­бинет вошла высокая, грациозная девушка лет двадцати с огромными, широко открытыми гла­зами и резко очерченным ртом с томным изги­бом чувственных губ. Сказать, что она была красивой, — значило не сказать ровным счетом ни­чего. Она была восхитительна.

Подполковнику было бы гораздо проще справиться с собой, если бы она не улыбалась. Эта улыбка, полная гордого осознания своей красо­ты и вместе с тем такая открытая и манящая, была способна свести его с ума.

Антон на миг забыл, кто он и зачем вообще пришла эта нимфа, чьи волосы, казалось, были сотканы из солнечных лучей, а глаза могли рас­творить в себе бескрайнюю синеву океана.

— Вы меня вызывали? — спросила девушка глубоким, грудным контральто.

— А кто вы? — в свою очередь переспросил Лямзин, осознавая, что выглядит весьма глупо с выпученными глазами и отвисшей челюстью.

— Меня зовут Маша Валеева, — представи­лась она, — я новая лаборантка,

Встряхнув головой, как будто желая ото­гнать от себя наваждение, подполковник резко сказал, может, даже чрезмерно резко:

— Идите, вы свободны! И, пожалуйста, по­старайтесь впредь не попадаться мне на глаза.

Надменно хмыкнув, девушка круто развер­нулась, подставив взору Антона упругую округ­лость аппетитной попки, и направилась к выхо­ду. Но прежде чем за ней закрылась дверь, она произнесла:

— Не думаю, что это у меня получится.