Империя Страсти
Шрифт:
И это плоское наступление на полной скорости бьет по моей точке G снова и снова, и снова, и снова.
— А теперь кончай со мной.
Я кончаю. Моя голова падает назад с громким криком, когда он опустошается в меня.
В. Меня.
Не снова.
У меня нет возможности запротестовать, потому что его губы захватывают мои. У меня слишком кружится голова, я не могу стоять на ногах, поэтому не сопротивляюсь, когда он притягивает меня ближе.
Все
При этом целуя меня.
И все, о чем я могу думать, это то, что, возможно, он инь для моего янь.
Глава 16
Кингсли
В нас есть стороны, которые другие люди не должны видеть ни при каких обстоятельствах.
Есть темные тени, неровные края и целый пакет нетронутых углов.
Но больше всего мы не любим смотреть на себя в зеркало.
У каждого есть часть, которая ему не нравится. У меня это — всё.
Когда я был подростком с неспокойными эмоциями и жаждой насилия, я думал, что это потому, что мой отец предал мою мать, которая продолжила ненавидеть себя и заставила меня стать свидетелем того, как она тонет в собственной крови.
Потом, когда я стал старше, то понял, что моя потребность в более мрачном содержании жизни не имеет ничего общего с моими родителями, а больше связана с моей головой, которая, очевидно, работала иначе.
Настолько иначе, что, когда Николо ломал игрушки всех остальных детей, я просто наблюдал, не беспокоясь и не радуясь.
Настолько иначе, что я использовал темные эмоции, такие как ненависть, месть и насилие, заполняя зияющую дыру, обнаруженную внутри себя.
И я преуспел в этом, надев усыпанную бриллиантами маску, сделанную из моих миллиардов, и став королем, к которой относится моя фамилия.
Я так хорошо скрываю своих голодных демонов, ненормальные эмоции и особую марку пустоты, что даже моя дочь не видит этого.
Нейт видит, но только часть, и только когда я теряю контроль.
Так какого черт эта женщина, которая ощущается такой маленькой в моих руках, видит эту зияющую дыру?
Более того, почему она искала меня, когда прекрасно знала, что я буду в самом худшем состоянии?
Частично это не имеет значения, потому что я был погребен в ее тугой киске в течение последнего часа.
После того, как я отнес ее в коттедж, я трахал ее на ковре, стоя на четвереньках, дергая за ее ярко-рыжие волосы, которые при тусклом свете выглядели как кровь.
Любимый цвет моих демонов.
Затем я бросил ее на потертый диван, сорвал с нее все, что осталось от нашей одежды, и завладел ею, положив ее ноги себе
Каким-то образом мы снова оказались на полу, на котором я отшлепал ее по красной заднице, а потом, не выдержав, перевернул и снова вошел в нее. Я трахал ее с новой, неистовой энергией, пока ее стоны не перешли в крики и хныканье.
Вот где мы сейчас находимся, на тридцатилетнем ковре, который видит уборщица только каждое воскресенье, как церковь.
Я лежу на ней сверху, одна ее длинная нога на моем плече, а другая на полу.
Ее тело это карта следов укусов, следов сосания, следов от пальцев, следов от шлепков. Всех следов.
Я не торопился, отпечатывая каждый сантиметр ее кожи своими губами, членом и руками.
Мой член медленно увеличивается, когда я думаю обо всех других местах, где я могу ее пометить. Места, на которые никто, кроме меня, никогда не посмотрит.
Аспен лежит на спине, ее волосы как пламя обрамляются лицо, и она пахнет самыми сильными пачулями и мной.
Только мной.
Пот прилипает к ее коже, а полоски моей спермы украшают ее живот. Укусов было недостаточно, поэтому я кончил на ее розовую грудь и бледный живот.
Пещерный человек? Возможно. Но я начинаю думать, что с этой женщиной у меня нет никаких ограничений.
Если бы это был кто-то другой, она бы уже час назад уехала, на несколько тысяч долларов богаче и с копией NDA.
Я никогда не хотел лежать рядом с женщиной сразу после того, как кончил с нарастающей интенсивностью. Но Аспен раздражающее исключение из моей привычки.
Ее глаза расширяются, когда она смотрит на меня, а затем на то место, где мы соединялись.
— Ты… снова становишься твердым.
— Ни хрена себе, Шерлок.
— Слезь с меня, ты, монстр.
Она кладет обе свои маленькие ладошки мне на грудь и толкает, но жесту не хватает силы, чтобы сдвинуть меня с места.
— Единственный монстр во мне между ног, дорогая.
— Тебе нужен врач для лечения твоей сексуальной зависимости.
Она снова толкает меня, и на этот раз я выхожу из нее.
В то время как я готов к двадцатому раунду, она нет. Фиолетовые синяки покрывают ее плечо и некоторые части лица, которые не скрывает макияж.
Должно быть, я не замечал их, когда брал ее, как неандерталец, прижав к дереву, или миллион раз после этого.
И все же я вновь забываю об этом, наблюдая, как моя сперма вытекает из ее киски и пачкает ее красивые бедра.
Странное чувство собственничества хватает меня за яйца. Потребность завладеть ею снова и снова возрастает во мне с настойчивостью стихийного бедствия.
Издав дрожащий вздох, от облегчения или дискомфорта, не знаю, Аспен пытается опуститься на задницу и вздрагивает.