Империя троянов
Шрифт:
– С Богом… – едва слышно прошептал Стрельников и перекрестился.
Шофер переключил передачу, старенький двигатель недовольно фыркнул, машина покатила быстрее. Кащей закрыл глаза, перед мысленным взором объявилась полоса ограждения. Он лучше остальных беглецов знал территорию промышленной зоны. Сейчас грузовик повернет налево, и остановится у пропускного пункта. Рабочие зоны в Красноярском крае снабжены простейшей системой охраны, по углам часовые в будках, два ряда «колючки», пропускной пункт с раздвижными воротами. Каждое утро зеков вывозят в тайгу на лесозаготовки. Стоит охраннику толкнуть доску ногой, она рухнет, явив миру четверых приплющенных меж собой, будто шпроты в банке, заключенных.
Грузовик остановился. Хлопнула водительская дверца, через тонкую переборку доносились голоса. Слов не разобрать. Громкий смех, будто ворона каркает, едкий запах дешевого табака донесся с улицы. Распахнулась дверь в кузов, Степа вцепился зубами в собственную руку. Старшина положил ему на плече тяжелую ладонь, прижал указательный палец к губам. Костенко быстро кивнул головой, словно проверяя на прочность крепость шейных позвонков. Голос дежурного офицера слышался отчетливо и ясно, как будто вся компания собралась в одной комнате.
– Ну и грязища у тебя, Равиль!
– Не мое добро, товарищ капитан! Наверное, сменщик тряпья накидал…
Дверь захлопнулась, теперь веселился водитель Равиль. В отличие от капитана, он смеялся тихо, часто, будто чай горячий прихлебывает. Наконец заурчал двигатель, машина неторопливо выкатила за ворота.
– Твою мать… – выругался Кащей, вытер ладонью пот со лба. – Кажись, пронесло… Что дальше будем делать, бугор?
– Молчать и ждать! – Стрельников сладко зевнул, будто очнулся от сна. Машина бодро неслась по укатанной дороге. Вскоре грузовик сбавил темп, шофер включил пониженную передачу, повернул налево, и медленно катил, переваливаясь на ухабах.
– Пора! – кивнул старшина. Он толкнул лист фанеры, тот с грохотом упал на пол кузова. – Костенко, бери мешок!
Степа послушно подхватил рюкзак, продел руки в лямки. Крепкий деревенский парень, такому не привыкать таскать тяжести. Четверо беглецов выскочили из заточения, с наслаждением разминая затекшие ноги. Рессоры у старенького грузовика оставляли желать лучшего, люди упирались руками в стены, чтобы не упасть. Только Стрельников стоял ровно, как старый морской волк на палубе. Он шагнул к переборке, отделяющей кузов от водительской кабины, и ударил по ней кулаком. Грузовик притормозил. Рука Ершова метнулась в карман робы, пальцы нащупали надраенную до бела стальную заточку. Во рту появился медный привкус, зубы выбивали дробь.
– Кто там, мать вашу?! – заорал шофер.
Старшина распахнул дверь, выскочил наружу. Тяжелый запах кузова наполнился ароматом весеннего леса, кричали сороки, неся миру весть о появлении в тайге опасных и безжалостных охотниках. В двух метрах стоял коренастый кривоногий мужичок лет сорока. Черные монголоидные глаза смотрели на беглых урок без признаков страха, в руках он сжимал короткий обрез. По закону, вольнонаемным запрещалось иметь оружие, но суровая тайга диктует свои условия, и подполковник Зубов закрывал глаза на нарушения подобного рода.
– Ты! – он навел черное дуло. – Живо на землю, остальные выходят по одному!
– В обрезе два ствола, Рэмбо! – мягко, по – отечески улыбнулся бугор. – Это означает два выстрела без перезарядки. Одного из нас ты замочишь, а что с остальными делать будешь?
– Я сказал, живо ложись на землю! Тебя я первого прикончу, сука! – губы у шофера дрожали, смуглое лицо посерело, пальцы впились в приклад мертвой хваткой.
Кащей спрыгнул на землю, припал к земле, как лисица на охоте, стальное острие заточки сверкнуло на солнце. Предчувствие кровавой разборки придало ему сил. Он попытался зайти шоферу с тыла, тот на мгновение отвел ствол, и тотчас бугор отбил оружие, и коротко ударил ребром ладони по выпирающему кадыку. Злосчастный Равиль выехал в то утро в неурочный час! Он успел нажать курок, пуля прошила кузов грузовика. На землю осыпалась молодая кора дерева, возмущенно галдели птицы. Человек опустился на колени, словно намереваясь помолиться, лицо побагровело. Ершов проглотил сухой ком, жажда безнаказанного убийства захватила его сполна. Истинно, в добрый час, пересеклись их жизненные пути с бугром! Он подскочил к задыхающемуся шоферу, изготовился нанести смертельный удар заточкой. На обветренных губах садиста блуждала рассеянная ухмылка. Однако то, что случилось в дальнейшем, никак не вписывалось в лубочный формат уголовной романтики. Стрельников перехватил его руку, и без видимых усилий нажал болевую точку на запястье. Острая боль пронизала руку, заточка упала в траву, заключенный со стоном рухнул на корточки.
– За что, бугор?! – тряс в воздухе онемевшей кистью несостоявшийся «мокрушник».
– Дисциплина – залог успеха любой операции! – назидательным тоном, словно школьный учитель, объяснил Стрельников. – С нынешнего момента, все свои действия согласовывать лично со мной. Всем ясно?!
– Так точно! – коротко, по – военному ответил Малыш.
– Ясно… – тихо пробормотал Степа. Он топтался на месте, не решаясь смотреть в глаза поверженному кумиру.
Старшина повернулся к шоферу, ловко вправил кадык, человек закашлялся, часто и громко дыша через нос.
– Как тебя зовут, служивый?
– Равиль. Равиль Зигмантуллин!
– Слушай меня внимательно, Равиль. Ты – молодец. Попер на четверых злобных урок. Уважаю. А грузовичок твой мы покамест спрячем от греха. Тебя к полудню найдут, не тушуйся. Дорога неподалеку, развод со смены поедет, ори громче. Гнус пожалит малость, не держи зла. У меня другого выхода нет. Малыш, за руль!
Малышев вскарабкался в кабину, из выхлопной трубы вырвался клуб пахучего дыма, охая и скрепя рессорами, как больной старичок, грузовик преодолел канаву. Стрельников связал водителю предплечья, длинный край веревки опутал за ствол. Унизительную процедуру Равиль претерпевал молча, но сейчас хрипло произнес.
– Дайте попить!
Старшина достал из кармана куртки фляжку, поднес ко рту шофера. Тот сделал несколько глотков, кивнул, мол, достаточно.
– Вас все равно поймают!
– Надо его прикончить, бугор! – Кащей сверлил взглядом связанного человека. Однажды переступив черту, он жаждал убийства.
Стрельников внимательно посмотрел на зека, словно исследуя редкое ископаемое.
– Малышев – хороший водила, и надежный человек. Его не успела искалечить тюрьма. Костенко – местный житель, он знает эти места. Зачем мне нужен ты, Ершов?!
Горячая краска залила лицо и шею уголовника. Он ужасно неуютно чувствовал себя под тяжелым взглядом старшины.
– Я.. Я думал как лучше!
– Врешь сынок! – усмехнулся бугор. – Убийство доставляет самые сильные ощущения. Никакой кайф с этим не сравнится. Только за кайф придется платить, причем самой дорогой ценой, – он отвернулся от Ершова, будто разговаривал не с ним, а размышлял вслух. – Костенко!
– Слушаюсь! – Степа навострил уши, как вышколенный сторожевой пес. Оказавшись в заключении, он довел умение подчиняться до мастерства высочайшего класса. В насильнике мог погибнуть совершенный раб и подхалим. Глядя на бугра, он испытывал приступ щенячьего восторга, и упоительной дрожи в груди, знакомого каждому трусу. Про недавнего кумира, он и думать позабыл.