Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)
Шрифт:
Памфлет Го Цзя любопытен во многих отношениях, но мы отнесемся к нему только как к историческому свидетельству. Нельзя, конечно, не учитывать содержащегося в нем элемента риторики и намеренной тенденциозности. Но последовательно развиваемый автором контраст между деловитым, решительным Цао Цао и манерным, слабовольным Юань Шао, надо думать, навеян действительными различиями между наследником традиций служилой знати и его соперником, вынужденным самостоятельно пробивать себе дорогу к власти.
Полководец – это поддерживающая опора государства. Если его знания крепки, государство обязательно будет сильным. Если в опоре появятся трещины, государство неизбежно ослабеет.
Сунь-цзы
Юань Шао (отчасти подражая самому Конфуцию) писал о себе в послании к Сянь-ди в 196 г.: «Ваш подданный родом из именитой семьи, вырос в столице, сведущ только в хороших манерах и не обучен военному делу» (Хоу Хань шу, цз. 74а, с. 166]. Есть свидетельства того, что «благодушие» Юань Шао означало на практике попустительство в отношении местных магнатов [Саньго чжи, цз. 1, с. 23а, цз. 11, с. 16б].
Правдоподобен и образ Цао Цао, согласующийся с прочими сведениями о властолюбивом полководце, который «был распущен и не заботился о правилах поведения» [Саньго чжи, цз. 1, с. 1б]. Памфлет Го Цзя дает представление о программе и образе мыслей Цао Цао – человека дела, готового добиваться цели любыми средствами и признающего только личную доблесть.
Подмеченный Го Цзя курс его патрона на поощрение только по «действительным заслугам» приобрел позднее силу закона. Уже во втором десятилетии III в. Цао Цао трижды издавал приказы об отборе чиновников по личным способностям, объявляя, что, «даже если кто-нибудь имеет дурную репутацию, а над его манерами смеются и если кто-нибудь не блюдет человечности и сыновней почтительности, но искусен в управлении и командовании войсками, таких нужно брать на службу» [Саньго чжи, цз. 1, с. 21а, 39б, 44а].
Цао Цао отнюдь не был принципиальным противником конфуцианской морали. Просто, как всякий диктатор, он ставил интересы дела выше морали. Цао Цао требовал от своих служилых людей полной покорности и обращался с ними на редкость сурово: палочные наказания даже для высших чинов были в порядке вещей, многие сановники, чтобы не дать лишнего повода для подозрений, приходили на службу в скромном платье, собственноручно неся провизию и питье [Саньго чжи, цз. 13, с. 12б, цз. 23, с. 1б].
Хотя в политическом курсе Цао Цао было много общего с тактикой других региональных вождей, нет сомнения, что он с наибольшим успехом насаждал свою единоличную власть и в наименьшей степени был готов делиться властью с местными магнатами4.
Диктаторские полномочия Цао Цао были необходимым условием сохранения единства его весьма неоднородной группировки. Цао Цао собрал под своим началом представителей самых разных социальных слоев и групп – от предводителей покорившихся ему отрядов «желтых повязок» и местных магнатов до почтенных сановников ханьского двора и ученых людей. Японские и китайские историки неоднократно предпринимали попытки выделить одну или две доминирующие фракции в составе окружения Цао Цао, но все они кажутся малоубедительными [Ван Шэннань, 1964; Яно, 1976, с. 441, 465-467].
Слова Го Цзя о «беспристрастности» его патрона не просто пропагандистский прием: Цао Цао твердо держал курс на воссоздание единой империи и никому внутри своего блока не отдавал предпочтения ни по региональному, ни в известных пределах по социальному признакам.
В целом режим Цао Цао после 196 г. включал в себя три основных компонента. Формально высшая власть принадлежала императору, на деле игравшему вместе со своей свитой чисто декоративную роль. Основой могущества Цао Цао была военная организация, возглавляемая им лично. Ключевые посты в армии Цао Цао вручал только своим родственникам и особо доверенным советникам. Одновременно Цао Цао контролировал третью силу своего режима – высшие органы гражданской администрации, служившие связующим звеном между императором и военным диктатором.
Отношения между Цао Цао и примкнувшими к нему военными вождями, как и в других региональных группировках, строились на основе личных отношений «хозяина» и его «слуг». На высокие административные должности Цао Цао отбирал главным образом методом «прямого назначения», что, как мы помним, предполагало личную преданность рекомендованного лица его патрону [Гои, 1956, с. 19-20].
Таким образом, режим Цао Цао складывался как своего рода одна личностная фракция Цао Цао в оболочке регулярной военно-бюрократической организации.
Избранная Цао Цао тактика принесла ему успех, но не устранила внутренних конфликтов в его лагере. Политической линии Цао Цао свойственна глубокая двойственность в отношении и к императору, и к местной элите, и к бюрократии. В частности, начавшееся с Цао Цао противостояние военной диктатуры и императорско-бюрократической системы еще несколько столетий служило источником постоянной политической нестабильности в Китае.
Личность и курс Цао Цао во всех их противоречиях отобразили сложную обстановку межвременья. Посмотрим, как повлияла эта обстановка на судьбы культурной традиции ши.
Традиции ши в смутное время
События последних десятилетий II в., столь резко изменившие политическую ситуацию в Китае, все переменили и в положении ши. Сначала, с отменой «запрета клики», их вожди получили свободу действий и вернулись на политическую сцену триумфаторами. Недаром Хэ Цзинь, едва придя к власти, призвал ко двору свыше двадцати виднейших поборников «чистоты» и даже некоторых их малолетних потомков. Начавшаяся военная анархия превратила победителей в побежденных.
Конечно, несколько десятилетий действия «чистой» критики не пропали даром: основа традиции ши – практика персональных оценок – пустила прочные корни среди верхов тогдашнего общества, о чем свидетельствуют частые упоминания в хрониках тех лет о «славных мужах» той или иной местности. Но всеобщий хаос был тяжелым испытанием для хрупкого общества ши. С одной стороны, гибель евнухов лишила «чистые суждения» прежнего политического значения, с другой – войны и восстания подорвали социальную базу деятельности «чистых мужей».