Империя ускоряется

Тамбовский Сергей

Наутро дядя Миша укатил на Волге домой, пока ещё все спали, хвастаться наверно, а я проснулся (нас с Аней разместили в пристрое с плоской крышей, когда дождь шёл, особенно хорошо засыпалось под барабанную дробь по жестяным листам), проделал с десяток упражнений под развесистой антоновкой, тут-то и вылез на свет божий бычара Кореш.

— Слы, ты хто такой? — сказал он мне ленивым голосом из-за забора, он там сидел на скамеечке и курил папиросу, обзор с этой скамейки открывался на весь дедов участок.

— Я-то Сергуня, а ты кто? — перевёл я на него стрелки.

— Я Кореш! — гордо ответил он, — слышал

наверно? Ща крышу на всю вашу Козинку ставлю, вы все мне платить будете.

— Слы, ты, Кореш херов, — сразу перешёл я на понятный ему язык, — а ставилка у тя не отвалится? Крышевальщик бля нашёлся…

Кореш от этих слов чуть своей папироской не подавился.

— Ты хто ваще, сявка, шоб на меня гавкать? Иди сюда быстро, я тя ща под шконку загонять буду!

Даже дым от него пошёл на этих словах, так распалился парень.

— Уже пришёл, гандон ты штопаный, — сказал я, одним прыжком одолев забор, — ну давай, загоняй меня под шконку, чепушило гнойное.

Краем глаза заметил, что Анечка тоже проснулась и стоит в дверях с немым вопросом в глазах, не надо ли помочь чем? Я махнул рукой — пока не надо, может попозже. А Кореш уже рвал на себе рубаху до пупа, получилось это, надо признать, у него эффектно, на обнажившемся торсе обозначились многочисленные тюремные наколки. А биография-то у парня действительно богатая, подумал я, отпрыгивая от его первого удара, ну да будем надеяться, что в развитом СССР воровские бригады пока не успели сформироваться.

А Кореш тем временем продолжил своё наступление — драться он по сути не умел, но руки у него были длинные, сил дохрена, и желания урыть оппонента хоть отбавляй, так что он даже один раз сумел попасть мне в ухо, вскользь конечно. А я мог его уделать в любой момент, но решил немного оттянуть этот момент, пусть побегает, а зрители понаблюдают (другим краем глаза я успел заметить, что зрители со стороны луга подтянулись, в количестве двух штук). Я сделал вид, что нахожусь в смятении и растерянности и отступил к самому краю его сада, там где росли густые кусты крапивы, и тут-то он решил, что враг бежит и вложил в очередной свой удар всю силу, которая там у него имелась. Хрен бы там он попал, его волосатый кулак просвистел в паре сантиметров от моей щеки, а я легонько толкнул его по направлению удара, так что он в крапиву въехал всей тушей. И немедленно заорал дурным голосом, но взял себя в руки, вылез обратно и приготовился к продолжению битвы.

Он был не полный конечно дурак и к исходу второй минуты поединка понял, что соперник ему мягко говоря не по зубам, но закончить бой ему не позволяло воровское самомнение и зрители, которые шумно болели за меня. И он опять ринулся в атаку, а мне всё это резко надоело и я провёл эффектную вертушку, при которой ноги его высоко подпрыгнули к небу, задев ветки антоновки (у него тоже весь сад был этими яблонями усажен), а потом он с грохотом рухнул на землю, раздавив при этом пару яблок, и затих в изумлении.

— Ну ты всё понял, чмо, — сказал я ему, — крышу свою засунь себе в зад, забор сегодня же до вечера переставишь на место, а если что, то я повторить могу.

А потом я подумал и попросил Аню принести документ из моего пиджака, она быстро и принесла его.

— Вот смотри, — я раскрыл удостоверение перед носом Кореша, — если что, то ты не на обычного

тамбовца руку поднял, а на представителя власти, а за это знаешь, сколько в суде дают? Пока живи, но в случае чего я ведь быстро ход этому делу дам. Поал, дебил?

Дебил согласно закивал головой, ну и хорошо, что ты такой понятливый…

Так, с этой проблемой мы кажется разобрались, теперь можно и домой собираться, подумал я, но сразу не получилось — подкатил дядя Миша на Волге и пригласил к себе домой на торжественный, так сказать, обед. Со вздохом согласился, хотя на его супругу мне смотреть абсолютно не хотелось. Сели с Анечкой на заднее сиденье и покатили на Лермонтовскую улицу мимо кладбища и мебельной фабрики…

Жена Ольга была всё той же злой ведьмой, но на этот раз пытающейся сделать хорошую мину… получалось это у неё откровенно плохо, но я принял правила игры и в ответ был самой любезностью. И дочка Алёна имела место, да, за прошедший год она ещё больше похорошела и расцвела, и я легко представил себе, как она вьёт верёвки из своих поклонников и закручивает их в двойной морской узел.

— Ты, Серёжа, — говорила Ольга, разливая шампанское по рюмкам, — говорят, в большие люди вышел.

— Ну не совсем прямо уж и в такие большие, — поправил её я, — начальник небольшого городка, только и всего… как этот… Кононов был начальником Чукотки, так и я…

— И ещё он фильм снял, — встряла Алёна, — с Джеки Чаном в главной роли. И Аня там играла.

— Да, так вот случилось, что больше некому было — пришлось взять в свои руки. Как тебе кстати игра Анечки? — спросил я.

— Мне Белохвостикова больше нравится, — вставила свою шпильку Алёна.

Разговор откровенно не клеился, и через полчасика я засобирался восвояси, но тут-то и выяснилось, зачем они меня позвали, начала Ольга.

— Алёночка-то у нас институт культуры скоро заканчивает, девочка она хорошая, прилежная и воспитанная, — и замолчала ненадолго, а потом продолжила, — так я и говорю — чего бы тебе её на работу к себе не взять, если уж у тебя целый город в управлении числится?

Я переглянулся с Аней, ни да, ни нет конечно сразу не сказал, а взял номер телефона и обещал перезвонить в случае чего. Когда шли домой по пустынной Лермонтовской, Аня первой начала:

— Она мне не понравилась…

— И чем, интересно знать? — не удержался я от подколки, — девочка же воспитанная и прилежная.

— На ведьму она похожа, красивая, потому что молодая, а подрастёт — будет натуральная страшная ведьма…

— Ладно, закрыли тему, — скомандовал я, — приедем домой, через недельку-другую всё само собой разрешится, я так скромно надеюсь, а сейчас нам надо в аэропорт отчаливать.

Об обратных билетах я еще в городе Горьком позаботился, так что нам только доехать до аэропорта — на такси это очень быстро и комфортно оказалось, без пробок-то и практически без светофоров. Прокатились по двум главным тамбовским улицам — Интернациональной и Советской, а совсем уже к аэропорту ехали по Моршанской, той же самой, по которой я возвращался в прошлом году, и где мне в машину поп с племянницей подсели. Рассказал вкратце Анечке про этот случай, она внимательно выслушала, потом уточнила, что там этот поп про мой внутренний мир поведал, потом надолго задумалась…