Империя в огне. Тайны Империи. Часть 1
Шрифт:
редко и мало кого интересует. Так что, выдав папе «очередное се-рьезное предупреждение», чтобы не имел дела со всякими антисо-циальными (Слово-то какое длинное!.. Кэрри даже с десятого раза
выговорить его полностью не могла: заплетался язык) элементами, дядьки-инпектора ушли, а папа потом весь вечер пил крепкий кофе
с коньяком у себя в кабинете и ни с кем не разговаривал, даже не
стал читать ей на ночь книжку…
Пришлось идти с вопросами к маме. Та укоризненно покачала
головой,
тебе, что ты когда-нибудь допрыгаешься…» и, сунув дочке под нос
тарелку с печеньем, принялась неторопливо и доходчиво втолко-вывать, что есть вещи, которые можно показывать, и про которые
можно рассказывать друзьям, а есть те, которые нужно прятать, потому что они ценные, а люди завистливые. Дети-то, конечно, нет, но они могут рассказать своим папам и мамам, а вот те не всегда
могут удержаться от соблазна попытаться завладеть такой вот красивой штуковиной, а если не получится – то просто сделать так, что
и у других ее не будет… А злые дядьки на улице – те вообще могут
за такую вещичку убить. Чем красивая вещь ценнее человеческой
8
Тайны Империи
жизни, воспитанная на почитании законов и моральных принци-пов Кэрри не знала, но матери привыкла верить на слово.
Только уже всерьез повзрослев и пережив многое, Кэрри предстояло понять, что именно так беспокоило ее родителей и почему, но тогда она полагала, что мама просто боится летать, а зазорного
в том, чтобы погонять хотя бы на шаттле, хотя бы вокруг планеты, ничего нет. Пару раз, засыпая, она слышала, как мама тихо отчи-тывала папу за то, чем он занимается при ребенке и во что ребенок вырастет, если раньше не загремит в тюрьму. Они говорили о
непонятных ей вещах, каких-то дремучих временах, о людях, про
которых она только краем уха слышала, да и то не слишком много
(зато такого, что волосы шевелились на затылке), постоянно звучали слова «пиратство» (случилось девочке насчитать двадцать семь
раз за один разговор!), «контрабандисты», «Служба безопасности»,
«полиция», «преступление», «тюрьма» и много других, не менее
страшных. Девочка тогда понятия не имела, о чем речь, почему
папе может грозить опасность, и почему родители не позволяют ей
ходить в некоторые красивые места на других планетах, хотя ничего ужасного там не творится. Помнится, приятель, когда ей было
двенадцать, предложил залезть в развалины одного старого-пре-старого дома на Четвертой планете, так папа, когда узнал, что они
собираются сделать (у них не было секретов друг от друга, сами родители не раз были помощниками, а то и инициаторами всяческих
«милых шалостей» для нее и ее друзей), пришел в ужас и запретил
девочке туда лететь. Впервые в жизни он сказал «я тебе запрещаю».
Кэрри не могла понять реакцию отца, потому как раньше ей
совершенно не возбранялось лазать по стройкам, развалинам, заборам и прочим «интересным местам» – лишь бы только не убилась
и не попала в полицейский участок за нарушение границ частной
собственности. Она попыталась возразить, поскандалить, потопать
ногами, но Фостер-старший отвечал одно – «нет, нельзя». Девочка сперва обиделась, на всё реагировала сердитым ворчанием, как
недокормленный бульдог… правда, потом оттаяла, а отец повез ее
взамен в гости к старинному приятелю-археологу, где девочка весь
вечер изучала гигантскую коллекцию древностей, пока взрослые
обсуждали их одних интересующие проблемы…
К восемнадцати годам Кэрри уже прекрасно пела и вполне свободно играла на фортепьяно, выучилась танцевать. Из маленького
9
Юлия Каштанова
заморыша она превратилась в очень красивую девушку: аристо-кратические черты, бледная кожа, смоляно-черные свивающиеся в
тугие кольца волосы, яркие изумрудные глаза… Конечно, на старших Фостеров она была мало похожа, но медики вынесли вердикт
появления подобной необычной внешности – генетическая анома-лия, а поскольку ни братьев, ни сестер у Кэрри не было, проверить
правильность их теории было практически невозможно. А потом
всплыл откуда ни возьмись портрет прадедушки, с которым она
все-таки была похожа, и окружающие перестали мучить родителей
скользкими вопросами…
Когда пришло время поступать в колледж – последнюю ступень
перед получением высшего образования, кривая вновь занесла ее
на крутом серпантине взросления, и девушка вдруг заявила – «хочу
изучать историю». И какую – Империи, государства, само имя которого было запечатано запретами всех возможных спецслужб, ко-дексов и цензов! Первой реакцией был, разумеется, шок. Но разве
можно отказать любимому дитятку? На семейном совете, состояв-шем из Бартоломью, Ванессы, Кэролайн и собаки, было принято
еще одно эпохальное решение – отдать дочку в историко-культур-ный колледж.
Империю поминать в Федерации не любили; называли рассадником разврата, разгула и прочих плохих слов на букву «р». Ни о
каких принципах аристократической и моральной чопорности там
и речи не шло, все жили, как хотели, где хотели и с кем хотели, только развлекались и понятия не имели, как зарабатывать деньги.