Империя в огне. Тайны Империи. Часть 1
Шрифт:
на борту: скрещенные кометы, многолучевые звезды, орлы, невероятные геометрические фигуры… Два лица – мужское и женское.
Оба были людьми: черноволосый красавец со смуглой кожей, узким хищным лицом, носом с горбинкой, тонкими губами и пронзительным взглядом очень светлых голубых глаз; женщина обладала
тонкими, нежными чертами, удивительными огненно-золотыми
мягкими волнистыми волосами, бледной кожей и глубокими изумрудными глазами… А еще ей снился голос; он напевал на непонятном языке песню, которую, несмотря на незнакомые слова, она
понимала: «Засыпай, и пусть снятся тебе в свете звезд города…»
Боясь, что ее сочтут сумасшедшей, Кэрри никому о своих видениях не рассказывала. Девушка постепенно смирилась с тем, что
яркие картинки – всего лишь игра ее сознания с образами и чув-17
Юлия Каштанова
ствами. Но все-таки, чем старше она становилась, тем явственнее
вставали в памяти эти самые образы.
– Я дома! – крикнула она, захлопывая дверь, чтобы родители
знали, кто пришел.
– Деточка моя! – ласковый голос, который ни с чьим невозможно спутать, коснулся слуха, подобно пуховой рукавичке, заставив
Кэрри обернуться. Миссис Фостер показалась в дверях большой гостиной. – Как прошло собеседование?
– А… э… ну… – девушка остановилась на полушаге. – Ну, в общем, неплохо… – выдала она наконец. – А чай когда будем пить?
– Булочек захотелось? – Ванесса хитро прищурилась. – Что ж ты
станешь делать, когда съедешь от нас?
Кэрри нарочито тяжело и горестно вздохнула.
– Наверное, придется научиться готовить…
– Отец ждет тебя в кабинете, – женщина кивнула в сторону
лестницы. – Хочет сказать тебе что-то интересное…
Тон у нее был недовольным: похоже, опять вышла пикировка с
отцом по поводу будущего дочери. Ванесса и Бартоломью никогда
не ссорились, но спорили. Следовательно, раз мать сердится – отец
замыслил что-то сногсшибательно увлекательное…
Кэрри взбежала по ступенькам и бросилась по коридору в направлении отцовского кабинета. Перед самой дверью она замешкалась – так всякий раз случалось, когда приходилось сюда входить.
За этой дверью хранилось столько загадочного! Здесь проистекали
самые важные, серьезные беседы, здесь она делилась с отцом своими потаенными мыслями… Она прекрасно знала обстановку кабинета, поскольку та не менялась, сколько девушка себя помнила.
Сейчас она войдет: налево будет шкаф, в нем – сейф с документами, дальше на стене – большое зеркало и несколько фотографий, еще
один шкаф, стеклянный, со старинными безделушками и книгами
– направо, прямо перед дверью – большое стрельчатое окно, которое всегда распахнуто, если отец дома, возле него шикарный деревянный стол с терминалом, письменным прибором, пепельницей и
графином из тончайшего хрусталя. Рядом – большое вращающееся
кожаное кресло… Как она любила кататься на его подлокотниках! А
иногда, когда ей случалось заглянуть в кабинет в одиночестве, она
забиралась в него и кружилась, отталкиваясь ногами от краешка
стола и воображая себя главой компании…
18
Тайны Империи
Девушка задумчиво провела рукой по деревянной обшивке
двери и осторожно постучала. Она знала, что двери в их доме не
имеют звукоизоляционного покрытия, так что в нее можно даже
поскрестись – будет слышно по ту сторону. Сейчас отец поднимет
голову от терминала, отряхнет пепел с сигары и, бросив ее небрежно на край пепельницы, произнесет: «Входи, милая…»
– Входи, милая!..
Она предугадывала каждое действие этого человека, а он как
будто подыгрывал ей, сводя некоторые моменты общения к особому ритуалу, к игре с четкими правилами, которые легко запомнить
даже младенцу… А воображение ее уже стремилось дальше, воскре-шая в памяти последующие шаги в игре: сейчас она откроет дверь, остановится, отец широким жестом предложит ей присаживаться, спустив с помощью пульта одно из гостевых кресел на антиграве, потом нальет ей… нет, уже не соку, ликеру, придвинет тарелку с
земляникой и, развалившись в кресле и закинув ногу за ногу, начнет расспрашивать, как у нее дела… и наконец скажет, что все это
не стоящая внимания лабуда, которая только будоражит нервы, а в
реальности – дело приходящее… и про ходящее.
Но в этот раз она ошиблась.
– Сдалась тебе эта работа? – вместо приветствия прозвучал голос
отца, стоило двери заскрипеть (опять же, папина уловка: единственная дверь в доме, которая скрипела, была дверь в его кабинет).
Кэрри так и рухнула в заботливо опущенное кресло. Отец стоял
по другую сторону стола, уперев ладони в крышку, и смотрел на
нее с усмешкой из-под темно-русой челки. Девушка открыла рот, потом закрыла, снова открыла, наконец просто развела руками, так
и не найдя, что сказать. Фостер-старший медленно выпрямился и
повернулся к окну, скрестив руки на груди, перстень на мизинце
сверкнул в лучах полуденного солнца… Перстень? Отец не носил
кольца, помимо обручального…