Империя желания
Шрифт:
Или, может это из-за каких-то дел. Потому что он смотрит на меня темными глазами, которые сейчас кажутся почти черными.
— Я сказал, вставай с пола, Гвинет, — на этот раз он не ждет, пока я подчинюсь, и хватает меня за локоть, поднимая на ноги.
Я снова издал тихий звук, смешанный с этим глупым юношеским визгом. Но сейчас это не важно. Он дотрагивается до моей кожи. Его рука большая, теплая и покрытая жилками, как у бога.
Место, где он прикасается ко мне, горит, а затем начинает покалывать, и никакое глубокое дыхание не прогоняет
Или, может быть, просто ограничься прикосновением к Нейту.
Он наклоняет голову набок и смотрит на меня с суровым, критикующим взглядом, подобающим преступнику. Я сейчас одна, потому что выбрала не того бога?
— Ты слышала, что я сказал?
— На счёт чего? — я ничего не слышала, потому что он все еще прикасается ко мне. Он все еще держит меня за локоть своей теплой рукой. Потому что Нейт никогда этого не делал. Он меня не трогает. Никогда. Я та, кто пытается это сделать, и каждый раз терплю неудачу.
Но он делает это прямо сейчас.
И когда я плыву в облаках, мне трудно сосредоточиться.
— О том, что ты не обуза.
Мое сердце стучит, и я не могу сдержать дрожь, которая пронизывает мои конечности. Это рефлекторная реакция, которая выдает мои эмоции, и я это ненавижу. Особенно рядом с ним. Человек, который каждый раз чертовски виноватв этом.
— Но я правда обуза, — я опускаю голову, глядя на свои белые кроссовки, и это автоматически заставляет меня смотреть на его примитивные кожаные туфли. И разница между его и моим настолько разительна, что это помогает мне устоять на месте и понять все различия, даже если временно. — Я знаю, что ты женишься на мне, потому что хочешь защитить имущество отца, и это нормально, но это все равно делает меня обузой. Потому что я еще недостаточно взрослая, чтобы самой позаботиться обо всем, и даже не закончила ещё колледж и не могу посещать бары, а также заниматься юридической практикой или выступать против Сьюзен в суде и…
— Посмотри на меня.
Я качаю головой, сглатывая после всей этой бессвязной болтовни. Что, если он увидит стыд на моем лице или, что еще хуже, то, что я пытаюсь скрыть? Это была бы катастрофа, которая никому не нужна.
— Гвинет.
Я вздрагиваю, мое сердце колотится в груди, но это не потому, что я боюсь. Даже близко. Это из-за того, как он только что произнес моё имя.
Как можно выразить так много команд в одном слове? Почему он так просто произносит мое имя? И это ужасно, что я хочу, чтобы он продолжал говорить со мной в таком тоне?
Только по этой причине я подумываю ослушаться его, просто чтобы услышать это снова. Но в то же время я не могу игнорировать предупреждение, его серьезность.
Поэтому медленно встречаюсь с его взглядом, и мне жаль, что не смотрела на него все это время, потому что он отпускает мой локоть, и я чувствую, как тону в несуществующей воде.
— Ты искренне веришь, что я сделал это только
— Тогда кто ты?
— Уж точно не какой-то рыцарь в сияющих доспехах. А это значит, что в моем теле нет ни одной благородной жертвенной кости. Я женюсь на тебе не потому, что хочу защитить тебя или наследие Кинга. Я защищаю свою фирму. Мое собственное наследие. Так что тот факт, что ты чувствуешь себя обузой, лишнее и ненужное. Мы используем друг друга. Ты понимаешь?
Моя грудь опустошается, из меня вырывается сильный свист воздуха. Но это не из-за облегчения. Это из-за того, что я так сосредоточилась на его манере речи, что забыла как дышать.
Что всегда и случается.
Но раньше я почти не видела его — примерно раз в месяц или около того — и он почти не разговаривал со мной. Теперь, когда я вижу его каждый день после аварии отца, разговариваю с ним, нахожусь рядом, то думаю, что у меня какая-то передозировка. Причем смертельная.
Я ведь привыкну? Если буду видеть его постоянно, я потеряю потребность в его присутствии.
— Ответь на мой вопрос. Ты понимаешь? — повторяет он тем строгим тоном, который затрагивает во мне те места, которые должны остаться нетронутыми.
— Да.
— Не позволяй своему разуму блуждать туда, куда не следует. В следующий раз, когда у тебя будут сомнения или мысли, ты придешь ко мне и расскажешь о них. Ты не спрячешься и не выключишь, черт возьми, свой телефон.
Я снова вздрагиваю. Это безумие, но на этот раз я думаю, что делаю это, потому что услышать из его уст непристойные слова такая же редкость, как и увидеть летающего единорога. И то, как он ругается, чертовски горячо. Это мужественно и так хорошо соответствует его авторитету.
— У меня разрядился аккумулятор, — неубедительно произношу я, потому что да, он разрядился, но я сделала это специально.
— Убедитесь, что это никогда не повторится снова. В следующий раз, когда я позвоню, возьми трубку.
— Ты не мой охранник, Нейт, — мне нужно сказать об этом, чтобы не чувствовать себя обузой.
Он делает паузу, пристально наблюдает за мной своим свирепым взглядом — теперь я знаю, почему люди боятся смотреть ему в глаза. Используя просто взгляд, он может заставить человека усомниться в своей жизни. Было бы безопаснее избегать этих темных глаз и искаженного обещания в них, но я не делаю этого.
Во всяком случае, мне никогда не нравилось быть в безопасности.
— Тогда кто я?
— А? — я настолько ошеломлена, что никакие другие слова не выходят.
— Если я не твой охранник, то кто?
Лучший друг моего отца. Но я не хочу этого говорить, потому что ненавижу это. Я ненавижу то, что он будет только им.
— Друг?
— Я не дружу.
— Но у тебя есть Аспен.
— Мы с Аспен работаем вместе, мы близки по возрасту. Ты попадаешь под эту категорию?