Империя. Цинхай
Шрифт:
Энди взялся за телефон и решил переговорить с другом. Неужели бывшим? Плечом к плечу они шли к своим победам и свершениями тридцать лет, но Дзи-си давно начал слетать с катушек, и даже товарищеская поддержка, одёргивание и попытки удерживать его в адекватности ни к чему не привели. И всё-таки Великий Уйгур поднял, снизошёл до разговора, который затянулся на долгий час. Без криков, обвинений и оскорблений, они убеждали, один другого, в обоюдной вине. Энди было смешно это слышать, ведь он знал, что за ним на этот раз нет никакой подлости, никакого преступления. Дзи-си требовал доказательств невиновности. Какие они могли быть? Это не убийство, чтобы добыть улики. Как человек может доказать, говорил он что-то или нет, проболтался или нет, когда не записывает по минутам все свои слова на диктофон? Энди потребовал найти более весомые доказательства того, что золотым что-то там донёс он. Но боссу Синьцзяна достаточно было самого факта сорвавшегося плана Эдисона. По каким ещё причинам
Разговор кончился ничем, они даже не перешли на повышенные тона, но синьцзянец до того сочился ехидством и язвительным ядом, что каждая фраза напоминала: война началась. Дзи-си был мастер такого поведения, прикидываться другом, улыбаться, договариваться, а потом вести себя, как самый непримиримый враг. И только Энди много лет был уверен в том, что с ним поступят иначе, всегда будут делать исключение. Но у старинного друга не нашлось тормозов и теперь. В заключение он напомнил, что если бы Энди развёлся с Квон Дами – намеренно не назвал её по новой фамилии мужа, - тёплые соседские отношения ещё можно было бы вернуть, но без этого уже никуда. Господин Лау ничего не ответил, он перестал доверять требованиям уйгурского босса, потому что при выполнении одних, появлялись следующие, и так длилось до бесконечности. Сколько раз подобная картина наблюдалась со стороны? Пришла пора познакомиться с ней на собственной шкуре.
Успокоившись, собравшись с мыслями, Энди вернулся в спальню и, считая лишним скрывать происходящее – подобное быстро станет информацией общего доступа – серьёзно сказал жене, наблюдая за реакцией:
– Чан объявил мне войну, Дами.
Она встала с кресла, в котором читала бульварный романчик, но не выронила его из рук. На лице отразилось нешуточное беспокойство, в глазах зажглось непонимание, лёгкий страх, но Энди не увидел там той трусости, которая присуща заговорщикам или виноватым. Он в который раз убедился, что супруга не относилась к тем людям, что желали бы этой войны. Если она и послужила причиной подобного, то невольно, и брат наверняка действовал в обход сестры. Да и действовал ли? Как узнать, в сговоре Дракон с золотыми, или нет? Энди подошёл к Дами и положил ладонь на её плечо, утомленно улыбнувшись.
– Только не волнуйся. Досюда его безумие не докатится.
– Но… я не понимаю, почему? Милый, чем ты его разозлил? – Дами недоумевала и силилась не скатиться в ужас. Джин! Война между Синьцзяном и Цинхаем выстроит неприступную стену, каменную завесу. Как они встретятся снова, ещё хотя бы раз, если две бандитские группировки западных провинций Китая порвут друг с другом связи? Она, Дами, жертва брака по расчёту, была закланием местным идолам во имя мира. Энди заключал этот союз ради мира, она уступала Джиёну ради мира, золотым нужен был мир с Джиёном… но неужели две крайние стороны, Дракон и Дзи-си, всё видели совсем в ином цвете? Боже, что они за люди!
– Ну, если быть точным, - хмыкнул Энди, - его разозлила собственная мнительность, давно засорившая ему мозги. Я не сделал ничего, что могло бы ему не угодить.
– Но повод-то хотя бы есть? – беспокойно ухватилась за руку мужа Дами. Тревоги на лице бегали неподдельные.
– Повод? Да, всё та же песня. Я в сговоре с драконами и золотыми.
– То есть, причина во мне… - опустила взгляд Дами. Энди взял её за подбородок и приподнял его, чтобы поймать взгляд супруги.
– Ты меня слышала? Чан сходил с ума – и сошёл, и теперь никто из нас ни в чем не виновен, дорогая. Он даже не соизволил попробовать выяснить со мной вместе, что же произошло? Он не предложил мне объединиться против твоего брата, раз уж заподозрил во мне предателя. Он не посовещался со мной ни в чем, как делал прежде. Подозревая последние двадцать лет всякого, кто косо посмотрит или оступится, он дошёл и до меня, который ничего против него не сделал. Каждый видит то, что хочет видеть, ему всегда мерещились во всём золотые, вот он и ухватился за косвенные сплетни о Джиёне и какой-то сходке в Макао. Оттуда и накрутил.
– Даже если была какая-то встреча в Макао, Энди, ну как это влияет на нынешний день? Это было полгода назад, в тысячах километров отсюда!
– Да есть кое-какие неприятности у Чана, вернее, у Эдисона, - главарь синеозёрных мотнул головой, как бы показывая, что не хочет углубляться: - в Сеуле сорвались далеко идущие планы… - «В Сеуле?!
– ахнула в мыслях Дами, едва не округлив глаза. – Как узнать, что там произошло? С Хосоком? Ещё кем-то? Что были за планы?!». – А кому ещё приписать все напасти, как не золотым? Знаешь, - Энди хохотнул с какой-то двоякой иронией, напоминающей вдумчивость и серьёзное заявление, - уже от одного противопоставления шизофрении Чана мне начинают нравиться эти мифические ребята с немифическим, а вполне реальным существованием. Давным-давно, когда мы с Чаном вдвоём шли рука об руку, занимались рэкетом, нанимали людей, наращивали власть, боролись за неё, я мыслил совсем не так, как сейчас. Я был молод и глуп, хотел денег, денег, денег… И вот у меня полно этих денег, и всего полно, только чем дальше, тем меньше мне всё это нужно.
– Дорогой муж, - девушка приникла щекой к его груди, - с тобой ведь ничего не случится? Мне не нравится всё это.
– С чего бы со мной что-то случилось? Кому сюда пробраться?
– Но ведь на Хангёна покушались, и даже на Николь, прямо в этом доме!
– Кстати, Чан уверен, что это моих рук дело. То есть, твоих, а я тебе в этом способствую.
– Да как я могла бы подобное организовать?! – посмотрела в глаза Энди Дами. – Это смешно!
– Согласен, но для Чана достаточно того, что до твоего появления в Цинхае ничего плохо не случалось. Значит, вирус проник с тобой, понимаешь логику? Ему и в голову не приходит, что для тех, кто давно, возможно, таился, ты прекрасный отвлекающий манёвр, и все эти события – намеренное вбивание клина между мною и Чаном. Но это понимаю я, это я мыслю шире, а ему ум за разум зашёл…
– Энди, прости, если затрону болезненную тему, но… - немного отстранившись и смущаясь задевать отцовские чувства, Дами всё-таки не выдерживала того груза обвинений, какой клали на её плечи. Пусть придётся сунуться в рану и просыпать на неё соль, но лучше так, чем ходить в подозреваемых. Энди с вниманием прислушался. – Почему все, и ты в том числе, считают только те покушения, которые произошли при мне? А как же Джаспер и его товарищ до этого? Меня здесь и близко не было. Может, я что-то не понимаю или наслушалась сплетен, но каждый второй человек здесь уверен, что он не случайно разбился в горах, а был убит, а его друга тоже прикончили на год раньше. Все говорят, что гибель была подозрительной, почему ты не напомнил об этом Чану, чтобы показать, что не я принесла беду?
Энди печально опустил брови, как и ожидалось. Как ещё отец мог вспоминать покойного единственного сына, если не с болью в сердце? Он не стал ругать Дами за то, что она коснулась этой темы, не отчитал её за вмешательство в прежнюю жизнь, в личную драму. Господин Лау вытянул губы в тонкую линию и, помолчав, сказал:
– Я не напомнил ему об этом, потому что до твоего появления, действительно, я всегда знал досконально, что происходит на моей территории, и кто за чем стоит. – Голос Энди стал ровным, как сталь закаленного клинка. – И потому что это я убил своего сына. – Дами вздрогнула, ощутив леденящий ужас и не выдерживая взгляда мужа. – Это я убил Джаспера, Дами. Это я приказал Уоллесу сделать машину Джаспера неисправной перед тем, как он поехал кататься в горах.
– Но… но… - Сестра Дракона отступила и, задом, упала в кресло, с которого недавно поднялась. Ей казалось, что существует два монстра: её брат и Дзи-си. Сейчас она узнала о третьем. – Как же… за что?! За власть, как Дзи-си?
– Нет. Я увидел, какая тварь выросла у меня под носом. Я упустил сына, и он превратился в бездушную падаль, которой должна была достаться однажды власть над Цинхаем. Много лет я пытался закрывать глаза, прощать ему всё… но его преступления переходили границы, он вёл себя безобразно даже под этой крышей. Я отправлял его в лечебный центр, где его лечили от наркозависимости, через три-четыре месяца он возвращался и брался за старое. Я закрывал его счета, но его приятели по интересам всегда находили средства. Я подсылал к нему специально обученных путан, чтобы они как-то повлияли на него, привязали к себе и образумили, но одну из них он «случайно» прикончил с друзьями в пьяном угаре. Опасность была в том, что такой нелюдь как он находил поддержку, сторонников. У него всегда было полно друзей, собутыльников, и я понимал, что дальше будет только хуже. Если соберётся кружок побольше, они разнесут весь Цинхай. Я избавился от его лучшего друга, думал, без дурного влияния что-то изменится. Второй дружок догадался, наверное, интуитивно, что стоит на очереди в могилу, сбежал куда-то, исчез. И тогда я окончательно понял, что дурное влияние только и идёт, что от Джаспера. Я представил, что будет, если меня вдруг не станет… кто найдёт на него управу? Сколько людей от него пострадает? – Энди отвернулся в сторону, закончив: - Я пожертвовал самым дорогим, что у меня тогда было. Ради справедливости и мира.