Империя. Пандемия
Шрифт:
Императорский лесник закряхтел, входя:
– Даже не знаю, как и сказать. Вот что, соколики, пойдемте-ка со мной. А вы, добры молодцы, оставайтесь. Это вам. Чай, разберетесь…
Георгий и Мишка удивленно смотрели вслед уходящей за двери банде. Затем, Георгий раскрыл конверт, прочел содержимое и…
– Я… Я не знаю... Что сказать не знаю. Вот…
Мишка прочитал бумагу. Еще раз. И… швырнул ее в огонь.
Они молчали.
Трещали дрова в камине, съедая остатки сообщения.
Молчал Георгий. Молчал Мишка.
Тягостное молчание.
Мишу душил ком в горле.
– Она мне
Георгий медленно проговорил, не отводя взгляда от огня:
– То есть мы с тобой родные братья…
Мишка зло ощерился:
– Мы с тобой – да! Вся наша банда – братья! Но папка мой – полковник Мостовский, ты понял! Понял, ты!!!
Брат поднял открытые ладони.
– Не злись, я тут ни при чем.
Новоявленный брат с шумом выпустил воздух из легких:
– Прости, я… Я не в себе, понимаешь?
Георгий кивнул:
– Понимаю. У меня состояние не лучше.
– И что будем делать?
Зло:
– Откуда я знаю! Они все решили за нас! Все, понимаешь?! Теперь ты Светлейший Князь Марфинский. Очень это в духе Маши!
Повисло мрачное и тягостное молчание. Наконец Мишка зачем-то хмуро поинтересовался:
– А ты к Государыне как обращаешься?
Георгий пожал плечами:
– Маша. А как еще я к ней должен обращаться? Она же мне не мать в конце концов.
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. КАБИНЕТ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА. 9 октября 1918 года.
– Ваше Величество! Из главных новостей этого часа следует выделить обширное интервью Великой Княгини Александры Федоровны, которое она дала британской, американской и европейской прессе…
– Она еще на Кипре?
Арсеньева склонила голову.
– Судя по всему – да. Во всяком случае местом интервью указана Ларнака, и я отследила по фамилиям репортеров, большая часть из них раньше слали свои статьи из Кипра и о ситуации на Кипре. Хотя, есть и новые имена, которые очевидно прибыли специально к этому событию.
– Большой резонанс?
– Государыня, интервью только ушло в редакции. Публикации мы ожидаем сегодня, а резонанс, соответственно, завтра.
Маша устало кивнула.
– Хорошо. И что она там наговорила?
– В основном развивала свои прошлые заявления. Государыня, вот выдержки и основные посылы из этого интервью.
Императрица приняла из рук пресс-атташе листы машинописного текста и бегло просмотрела. Да, Аликс разошлась не на шутку. Обвинения в убийстве Николая и в желании убить всю его семью, включая верных людей и слуг. Возможно даже их котов и собак. И волнистых попугайчиков. Аресты истинных патриотов России. Конфискации. Ссылки. Казни. Помимо узурпации власти, Миша и Маша обвинялись чуть ли не во всех смертных грехах, включая поедание на завтрак христианских младенцев. Нет, конечно, прямо так не утверждалось, но за каким лешим Александра Федоровна упомянула еще и того безумца в Риме, который бросил в их авто бомбу, кричавшего об Апокалипсисе, и те дикие слухи о том, что нынешняя русская Августейшая чета, чуть ли не вестники Конца Света, а сама Маша «блудница вавилонская на звере багряном»?
По ходу дела Аликс зачем-то оскорбила российские элиты, «прислуживающие кровавым узурпаторам», и не спешащие принести присягу верности «единственно верному и истинному православному Царю Алексею Николаевичу». Вместе с тем, выражалась уверенность в том, что народ русский свергнет ненавистных узурпаторов и призовет на царство истинного…
В общем, обычный бред в исполнении Аликс. Но, все бы ничего, но один момент заставил Машу нахмуриться.
Как-то она не очень любила, когда ее сына Александра именуют Антихристом.
Зря Аликс это сказала.
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. КАБИНЕТ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА. 10 октября 1918 года.
– Ваше Величество! Как и ожидалось, германские «добровольцы» продолжают занимать позиции в ключевых местах Австрии. Сопротивления со стороны австрийских полков не наблюдается. Население встречает «добровольцев» если не ликованием, то, во всяком случае, без явной враждебности. Другое дело в Чехии, где уже начались столкновения, переходящие в уличные бои…
Гурко деловито докладывал. Маша слушала. Кивала. Но что ей эта Австрия, когда все мысли с любимым? А ситуация была очень тревожной. Миша несколько раз приходил в сознание, но потом вновь проваливался в бездну беспамятства. Постоянные переливания крови поддерживали его, но улучшения тоже не наблюдалось. Врачи выражали верноподданнический оптимизм, но разводили руками.
Надо ждать.
И верить в чудо.
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 11 октября 1918 года.
– Как думаешь, зачем нас тут всех собрали?
Иван Никитин пожал плечами.
– Что гадать, скоро узнаем.
– Надеюсь, с Государем ничего не случилось.
– Типун тебе на язык, дурак!!!
Смирнов кивнул и демонстративно хлопнул себя ладонью по губам.
Собравшиеся репортеры томились бездельем, но еще больше недоумевали представители дипломатического корпуса, аккредитованного в Константинополе. Впрочем, если дипломатов сдерживал протокол и этикет, то вот пишущую и снимающую братию не сдерживал никто и ничто. Они приглушенно, но откровенно болтали, особо обсуждая присутствие на мероприятии советника посольства Великобритании Фрэнсиса Освальда Линдли. С одной стороны, своим присутствием их не почтил ни сам посол сэр Колвилл Баркли, ни консул сэр Гораций Рамбольд, но, с другой, совсем игнорировать приглашение англичане не смогли. А может готовили грандиозный скандал, а более статусные дипломаты не захотели мараться громкими обвинениями в политическом убийстве бывшего Царя.
Как бы то ни было, но в любом случае, сейчас будет что-то интересное.
– Дамы и господа! Уважаемые гости, члены дипломатического корпуса! Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Ольга Александровна, Местоблюстительница Престола Восточной Римской Империи!
Фактическая правительница Ромеи, под звуки фанфар, величественно вошла в зал и встала у подножья Императорского трона.
Смирнов хмыкнул себе под нос:
– Ничего себе, сколь торжественный выход! Похоже действительно намечается что-то серьезное…