Империя. Пандемия
Шрифт:
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. РАДИО ЕДИНСТВА. 13 октября 1918 года.
Императрица вздохнула, глядя на микрофон. Завтра выборы. Сыромятников умолял ее сказать что-то про выборы, призвать голосовать, намекнуть, убедить…
Но разве это хотят услышать от нее подданные? Разве об этом плачет ее душа и болит сердце?
Нет.
Микрофон. Знак оператора, что трансляция началась.
– Русский – это не «кто». Русский – это «чей». Не имеют значения, наши конфессии и религии, неважны цвета нашей кожи, разрез глаз, равно как и то, уродил ли нас Господь мужчинами или женщинами.
Мы – русские.
Мы – чьи. Мы – русские.
Есть англичане, немцы и французы. Кто.
Есть малороссы, греки, ингуши, киргизы, татары и буряты. Но все мы - русские. Чьи.
Мы – чьи. Именно поэтому Россия несет святость и мудрость, именно потому раскинулась она от океана до океана. Величайшая Благословенная Империя. Мы – чьи. Чьи.
Твои мы, Господи.
Мы часть того мира, который общность. Который Единство.
Мы любим Тебя, Господи.
И, верим, что Ты любишь нас.
Твои мы, Господи. Твои.
Мы – русские.
Мы славим Тебя.
Мы идем за Тобой.
Благослови нас.
Благослови наш выбор.
Спасения и исцеления ниспошли нам.
Совесть, справедливость и благочестие – вот путь к нашему спасению.
Аминь.
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. ТАЙНИЦКИЙ САД. 14 октября 1918 года.
– Я не Михайлович! Я – Васильевич!!!
Мальчик был похож на злого нахохлившегося воробья, который готов в любой момент перейти в атаку.
Маша медленно выпустила воздух из легких. Вот за что ей это всё? За что такое наказание? Ей своих детей разве мало? Да и то, где она, а где дети! Почему она должна разгребать эти Авгиевы конюшни? Она с ненавистью оглядела стены Кремля.
«Москва-Москва, как я тебя ненавижу! Ничего хорошего я от тебя не видела! Одни страдания!!!»
Императору стало немного лучше. Его даже отсоединили от доноров, давая возможность организму бороться самому. Вновь тянутся часы и дни тоски, ожидания, страха.
Сегодняшние выборы в России и их итог от нее никак не зависят. Все сделают за нее. Нет возможности на что-то повлиять.
Тем более, что ей референдум в Австро-Венгрии? Что ей бои в Чехии? Что ей охваченная смутой Венгрия, и румыны, которые все же не удержались от глупости ввести в Трансильванию свои войска? Почему ее это должно волновать больше, чем любимый, который завис между жизнью и смертью?
Сегодняшний разговор с сыном Михаила и Ольги был мучителен сам по себе. А тут еще и мальчик решил показать характер. Но Маша твердо была намерена закрыть все долги мужа и качнуть его весы в сторону жизни.
– Послушай, ты сам волен
Мишка мрачно шел рядом с Императрицей по дорожкам Тайницкого сада. Когда его везли из Марфино, он был полон решимости устроить скандал, фыркать и дерзить. Хорошо хоть поехавший с ним Георгий всю дорогу хватал его за ноги и опускал на грешную землю.
Но тут, в Кремле, оказалось так, что Царица вовсе не собирается его уговаривать, как-то выпячивать его новый титул, и, вообще, демонстрировать свою величайшую милость и благоволение. По рассказам Георгия и по тем эпизодам, когда ему самому приходилось видеть юную Императрицу, он ожидал встретить в Кремле величественную, блестящую и очень опасную Марию. Вместо этого всего Мишка увидел очень уставшую, измученную молодую женщину, которая держалась на ногах из последних сил.
Чтобы хоть что-то сказать, мальчик буркнул:
– А эти титулы мне тоже достались из-за того, что я сын Императора?
– Нет, - соврала Маша, - это заслуженные титулы полковника Василия Мостовского и Имперского Комиссара Александра Мостовского, спасшего ценой своей жизни французского Императора и его мать. Ты можешь гордиться этими титулами. Никто не в праве у тебя отнять их славу и их гордость. Но и гордость быть сыном великого Императора Михаила Второго тоже никто у тебя отнять не может.
– И что вы от меня хотите?
Но Маша уже напряженно смотрела на спешащую к ним фигуру.
– Что-то случилось…
Человек еще издалека закричал:
– Государыня! Императору очень плохо! Кризис! У нас нет доноров!!!
Смертельно побледневшая Маша бросила на мальчика взгляд расширившихся от ужаса глаз:
– Помолись за него. Это все, что я прошу… Прости его и помолись, умоляю!!!
И заспешила к зданию клиники.
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА:
Евгений Сергеевич Боткин. Лекция в Императорской Санкт-Петербургской Медико-Хирургической Академии. 1940 год.
– Первейшими принципами нашей профессии я уже означил вам отношение к делу как служению, оказанию помощи, несмотря на неблагоприятные условия, без оправдания бездействия и ссылки на те, или иные обстоятельства. Ярчайшим проявлением их стала работа русских врачей в годы американки, когда мы все работали изо всех последних сил, отдавая себя без остатка врачебному долгу. Ярчайшим примером этого служения стал подвиг Лейб-медика Николая Васильевича Сперанского, не только спасшего своей кровью Государя, но и открывшего нам путь к пониманию лечения американки.