Империя. Терра Единства
Шрифт:
Римские и русские империалисты продолжают спонсировать реакционный режим Соединенных штатов Венесуэлы, получая за это обширные нефтяные концессии. Народ этой свободолюбивой страны продолжает быть расколотым между буржуазной западной Венесуэлой-Мериндой и восточной социалистической Венесуэлой-Боливарианой.
Социалистическая Мексика и все коммунисты поддерживают угнетенные и разделённые народы, трудящихся всех стран в их борьбе. (бурные аплодисменты). Наша коммунистическая партия, наш Интернационал, и весь мексиканский народ, крепко держат над миром алое знамя социализма (бурные аплодисменты), знамя борьбы с капитализмом и багряной михайловско-освобожденческой реакцией! (бурные продолжительные аплодисменты)…
* * *
ТЕРРА. ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МАГИСТРАЛЬ МАРИУПОЛЬ-ДОНЕЦК. ИМПЕРАТОРСКИЙ ПОЕЗД. 25 октября 1962 года.
— Дни работы жаркие,
На бои похожие,
В жизни парня сделали
Поворот крутой.
На работу добрую,
На дела хорошие
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.
Этой песни не было здесь никогда. Как-то забыл я про неё. Но что-то навеяло. Вспомнил.
Проносилась за окном донецкая степь. Приазовье заканчивалось и севернее Волновахи уже была именно степь донецкая. Они разные на самом деле — Приазовье и донецкая степь. Вроде незаметно меняется местность, но меняется. Зимой это особенно заметно. Южнее Волновахи снег бывает редко. А вот в Донецке вполне может быть.
Маша хмыкнула в кресле, когда я перестал напевать:
— Ностальгируешь?
Задумываюсь. Непростой вопрос.
— Ты знаешь, скорее нет. Не о чем там ностальгировать. Разве что о друзьях армейских. С ними я бы сейчас выпил не один стакан старого доброго военного спирта. Не одну бы песню вместе спели и не одну слезу бы утёрли украдкой. А так… Нет. Не ностальгирую. Вот об учителе своём, Михаиле Петровиче, я всегда с теплотой и ностальгией вспоминаю. Умел он из нас, малолетних дебилов, сделать Людей. Да ещё и как умел! Собственно, сама идея Звёздного у меня возникла именно из-за него и его взглядов на воспитание подрастающего поколения. Да, и на жизнь в целом. Я всегда жалел, что его здесь нет.
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. ЗАМОРСКОЕ НАМЕСТНИЧЕСТВО.
Дж. Т. Адамс (1). «Разделённая мечта». Сиатль. Издательство Императорского Шелиховского университета. 1963.
( акад . перевод по «Split dream. Epilogue of the History of the old New England», John Wiley Sons, Inc., Albany, State of Buffalo, United States of New England, 1948)
…Американская мечта, зарожденная первыми пилигримами Новой Англии два с половиной века двигала на фронтир переселенцев и их детей, рожденных уже в Америке. Их манил фронтир не только географический, но и промышленный, и научный. К началу Первой мировой войны нашего века, мы достигли естественных границ от Атлантики до Тихого океана, построили сильнейшую индустрию и передовую науку. Война, и предшествовавшая ей «Прогрессивная эра», кристаллизовали в американцах понимание своих устремлений, как мечту о стране, в которой жизнь должна быть лучше, богаче и полнее для всех, с возможностями для каждого в соответствии со способностями или достижениями. Это была не просто мечта об автомобилях и высокой заработной плате, но и мечта об общественном строе, при котором каждый мужчина и каждая женщина смогут достичь всего, на что они способны от природы, и быть признанными другими такими, какие они есть, независимо от случайных обстоятельств рождения или положения.
Мы надменно считали, что высшим классам Европы трудно адекватно интерпретировать эту мечту, но слишком многие из нас сами устали от нее и относятся к ней с недоверием. Ревущие двадцатые пошатнули нашу самоуверенность. Но мы уже уверовали в собственную американскую исключительность. Мы не видели тогда угроз нашей мечте от разоренной войной монархической Европы, ни от истерзанной революцией Мексики. Мы не заметили, что восхищение социализмом и русской культурой охватившие Штаты в начале века превратилась сначала «в новый фронтир», а потом обрели образ «Новой Америки».
Старые Соединённые Штаты были построены людьми, стремившимися к свободе и глубоко верующими. Изначальная американская мечта всегда была о «качестве и духовных ценностях».Потому наша мечта не могла вместиться в ординарные зарабатывание денег и материальные улучшения, в простое расширение материальной основы существования. Многие из нас чувствовали, но не осмеливались поверить, что деньги получили господство, став благами, сами по себе имитирующими аспекты моральных добродетелей. Американская мечта, которая привлекла десятки миллионов людей всех наций к нашим берегам в прошлом столетии, была мечтой не только о материальном достатке, хотя это тоже, несомненно, имело большое значение. Но это было чем-то гораздо большим. Однако, Великая депрессия показала нам, что в нашей борьбе за то, чтобы «зарабатывать на жизнь», мы пренебрегали понятием «жить».
Истинной американской мечтой был подлинный индивидуальный поиск и стремление к неизменным жизненным ценностям, к тому, чтобы обычный человек достиг полного роста в свободных сферах общинной, духовной и интеллектуальной жизни. В показавшиеся нам золотыми двадцатые мы за джазом, твистом, успехами феминисток и проделками флипперш (2) не заметили главного. Мы не заметили, что другие страны стали воплощением наше мечты.
И мексиканский социализм, с его закулисными монашествующими каудильо, и русский царизм с его пурпурной наследственной автократией казались нам в 1918 году малопривлекательными. Лишенные свободы принявшие их народы жили беднее. Многие из нас даже искали в них стремление приблизится к нам. Но наша южные соседи успокоилась и в начале 30-х показали, что пусть при коммунизме нет блистательной роскоши, но и нет ужасающей нищеты, и кусок хлеба, ночлег и работа находятся всем. То же, что происходит за океаном, захватило сначала лишь наш высший класс и передовую молодёжь. Как оказалось, в Новом Риме можно было так же стать миллионером как век назад в Соединённых Штатах. Но в Штатах нельзя было стать князем или принцессой… И многие «богатые наследницы» поехали на Босфор, расставаясь даже с супругами из Франции или Британии. А за ними потянулись и те, кто искал раскрытия своих талантов и воплощения открытий.
Русская культура, так полюбившаяся уже с начала века, понесла американцам образ «Нового Фронтира», «Ромеи — страны возможностей», «Справедливого и непобедимого русского»… Эта волна была подкреплена научным и экономическим прорывом Имперского Единства и тысячами актеров, инженеров, художников, писателей, социальных активистов, побывавших в Ромее и России. Как верно отметил профессор Дж. М. Кейнс в своем труде «Государство-корпорация», поддержка культуры и науки, своей инновационной промышленной, неспекулятивной финансовой политикой, своей эффективной социальной программой, пантократор Михаил сделал свою Державу не только лидером мира, но и притягательной для простых американцев «Страной Мечты».