Империя. Терра Единства

Марков-Бабкин Владимир

Так легко этот юноша, притягивающий взгляды всех девушек Звездного, влюбился в тихую отличницу Лизу?

— Но…

Так-так… Наверное, он сейчас как все «рыцари» скажет мне, что он меня не достоин?

Да, я что-то такое встречала в книгах. Вот только я не помню, что дама должна была ответить дальше?

Ладно, если не найду слов, то просто счастливо улыбнусь. Здесь ведь никого нет, можно и со всей искренностью улыбнуться своему… Суженному…

— Элизабет, — еле слышно сказал он, посмотрев прямо в глаза. — Я… Я никогда так сильно не ошибался. До сих пор не могу поверить, что грязная правда о высокородных аристократках оказалась правдой в том числе и о Вас.

Меня словно ударили кулаком в голову и отправили в нокаут. Я и не поняла как открыла рот от шока, вцепившись в папку с нотами.

Еще раз… Что он сейчас сказал?

Он же не мог сказать, что я как большинство благородных барышень… и Звездного… и не только… люблю куралесить… по ночам… и менять мужчин… «развлечения»… как… как перчатки?

— Прошу меня простить за прямоту и такое прощание, — твердо сказал Риден. — Но я должен еще написать письмо матери перед дуэлью

Осознав, что я все правильно поняла, я и не заметила как выкрикнула:

— Что вы себе позволяете?! — почти сорвалась я на визг. — Д-Д-ДА, КАК ВЫ СМЕЕТЕ?!

Риден уже собирался уйти, как вдруг вернулся и эмоционально зло выпалил:

— А вы думали, что я спокойно соглашусь на то, что и для вас нормально переваляться с десятью мужчинами за один раз? Что у Королевы есть привилегии делать это открыто?! — закричал он на весь коридор. — Дать им потрогать себя везде, где только можно?! Оплетать их ногами и…

— Каких еще объятиях?! — почти сорвалась я на слезы. — Я была на тренировке по самбо! И с в-вами з-з-занималась…

— Со мной?! Нет-нет-нет, со мной вы этим не занимались, и, пожалуйста, после «каруселей чужих рук» ко мне даже не подходите.

Он решительно сделал шаг назад и замотал головой.

— Простите, Элизабет, но я не мог слушать и слышать то, что о вас говорили в раздевалке. У меня может быть и нет шанса остаться в живых после дуэли с десятью парнями с военного отделения, но я себя уважаю и моральные принципы, кодекс чести в отличие от вас всех у меня есть.

Он неожиданно перешел на очень хороший русский:

— Если слова «как она прыгать на мнэ», «какая она мокрая», «как она капать на лицо», «чудеса тэхники», «таланты в партэр» и «навыки Выше всех похвал» И О МОЙ НЕВЕСТА ТОЖЕ говорить в раздевалка, то я не есть мужчина, если не быть отстаивать свою чЭсть.

Надо было что-то сказать, но слова исчезли. Все в голове было похоже какую-то оглушающую бурю эмоций. Слезы текли по щекам и я даже не видела ничего перед глазами.

Никогда я не чувствовала себя так паршиво, как из-за обманутых ожиданий. Я думала он пригласит меня на свидание… А он…

Он меня… только что… Назвал… Ш-ш-шлюхой? Так ведь трактуют слова про «карусель чужих рук»?

И почему? Потому что другие благородные барышни и правда «куралесят», а я применяла контактные приемы на тренировке по борьбе?

Не знаю почему я не дала ему в морду. Может быть потому что руки тряслись и сломались ногти из-за того, как сильно я вцепилась в папку с нотами. А может быть потому что я просто сорвалась с места и побежала сама не знаю куда.

Однако не успела я и осознать, что делают ноги, как больно влетела в кого-то.

— Сергей Павлович? — я с трудом подавила всхлип. — Простите, мне нужно на занятия.

Нахмурившись, педагог осторожно взял меня за плечи и внимательно осмотрел с ног до головы. Некоторое время он напряженно смотрел на меня, а после сказал:

— Елизавета Михайловна, вас ждут в общежитии, — мягко и настойчиво произнес он. — Вам привезли документы государственной важности, а также корреспонденцию, которая требует немедленного ответа.

Услышав его тон, я мгновенно проглотила слезы. Вытерла мокрые глаза и нос носовым платком, расправила плечи и с лучшей маской спокойствия и полного самоконтроля, слегка кивнула.

— Ваши фрейлины Мария и Дарья, ждут вас для согласования графика официальных встреч, аудиенций и рабочих поездок.

— Благодарю Вас, Сергей Павлович, мои государственные дела действительно не терпят промедлений, — почти не дрогнувшим голосом, произнесла я.

Все, что он сказал — выдумка. Просто он пытался мне помочь быстро успокоиться и прийти в себя, чтобы не провоцировать слухи. Хотя кто знает, какие разговоры обо мне теперь ходят в кулуарах…

И в Звездном. И в Шотландии. И никому не доказать, что это не так.

Публично — все прилично, а за завесой «тайны»… Чем только не занимаются такие как мы. Нет ни благородства, ни норм морали, ни приличий во взрослой жизни самой блистательной элиты. И как бы я не хотела спрятаться в детском неведении и за тетрадками, я уже не могу повернуть время назад.

Я тоже стала взрослой, как и они.

Быстрым шагом я удалялась по коридору, но едва услышала начавшийся разговор между Павловичем и Риденом за углом, сама не знаю почему остановилась за широкой колонной.

— Ну, и что мне с вами делать, юноша? — спокойно спросил Сергей Павлович на французском, так как плохо знает английский. — Вы просили возможность посещать дополнительные занятия, чтобы защитить Елизавету Михайловну на «Полигоне».