Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи
Шрифт:
– Поглядим. – Начальник вигилов поднес к глазам золотое колечко. – К Одиннадцатому, значит? А кто твой легат?
– Префект, – поправил Коршунов. – Префект легиона Геннадий Павел, личный друг богоравного Августа Максимина… И мой тоже, – добавил он для авторитетности. – Префект Геннадий будет очень недоволен, если ты немедленно не освободишь меня и моего человека!
– Ах вот как! – Глаза префекта Габиния вспыхнули. – Значит, префект Геннадий будет очень недоволен? – произнес он совершенно другим, вкрадчивым
– Мой лучший друг! – подчеркнул Коршунов. – Имей это в виду и не забывай!
– Я ничего не забываю, варвар! – Вголосе Габиния проявилась нотка торжества. – Опцион! Видишь этого варвара, похитившего у кого-то золотой перстень кентуриона? Суньте его в самую вонючую яму и держите там, пока у меня не найдется время выяснить, кто он и каковы его преступления!
– Ты с ума сошел! – воскликнул Коршунов, но Габиний уже покидал префектуру.
Через полминуты он уже плюхнулся в носилки и скомандовал рабам:
– В цирк Флавиев! Бегом!
Черепанов прибыл в префектуру порядка через час после отбытия ее начальника. Прибыл вместе с двумя адвокатами. Разговаривал с ним помощник префекта, тот самый толстяк, который допрашивал Коршунова.
Да, признал субпрефект, сегодня задержали шайку христиан… Да, среди них был некто, утверждавший, что он – кентурион. Где он? В яме. По личному распоряжению господина префекта. Нет, выпустить его немедленно никак невозможно. Это сделать может только господин префект, более никто… И не надо на него, субпрефекта, кричать. Он строго следует букве закона, и присутствующие здесь юристы могут это подтвердить…
Юристы мялись… Знали, что положения закона работают исключительно против интересов клиента, а терять солидный гонорар очень не хотелось.
– Значит, никто, кроме господина префекта? – с угрозой проговорил Черепанов. – Ну смотри, жирная крыса, я тебя предупредил!
Субпрефект только пожал плечами. Он действовал по закону и в присутствии дюжины вегилов чувствовал себя в полной безопасности.
Разъяренный Черепанов вылетел из префектуры. Он очень жалел, что не прихватил с собой десятка два Коршуновских готов.
– Можно обратиться к претору… – промямлил один из юристов. – Мы могли бы… Только претор сейчас наверняка…
– Пошли вон! – рявкнул Черепанов, взлетая в седло. – Без чернильниц обойдусь!
И поскакал к палатину.
Ничего, скоро он покажет гнилой столичной шушере, что бывает, когда трогают армию …
После его ухода субпрефект вызвал дежурного опциона «бодрствующих».
– Вызови-ка сюда пару кентурий, – сказал он. – Этот Максиминов дикарь просто так не отвяжется.
– Может,
– Август – в Германии, – сказал субпрефект. – А секст Габиний – в Риме. Ты, главное, думай, чтобы его гнев не навлечь!
И опцион отправился выполнять распоряжение.
Геннадий Черепанов вернулся через полтора часа. С двумя десятками Коршуновских готов во главе с Ахвизрой и двумя контуберниями преторианской гвардии под командой трибуна, высокого и совсем юного.
Вегилы, возглавляемые (если можно применить это слово к тому, кто держался позади) субпрефектом, их уже ждали.
– Не пущу! – заявил субпрефект.
Учитывая десятикратное численное превосходство «бодрствующих», он мог себе позволить такое заявление.
– Можно, я его зарежу? – хищно оскалясь, поинтересовался Ахвизра.
– Не сейчас, – сказал Черепанов. – Учти, толстяк, я тебя запомнил. И он – тоже.
– Не пугай! – фыркнул субпрефект. – Все равно не пущу!
– Меня тоже не пустишь? – спросил, шагнув вперед, командир преторианцев.
Субпрефект открыл рот, чтобы высказать свое отношение и к юному трибуну, и к гвардии вообще: вегилы и преторианцы в последнее время не очень ладили, поскольку не ладило их руководство… Но пренебрежительные слова застряли у субпрефекта в горле, потому что он узнал «трибуна».
– Э-э-э… Нет, конечно, нет, богоравный доминус! Эй, вы, а ну посторонитесь!
– Это ни к чему, – надменно бросил Максимин-младший. – Живо приведите сюда кентуриона Алексия…
– …И его человека, – подсказал Черепанов.
– И его человека!
– Слушаю, Цезарь! Немедленно, Цезарь! – воскликнул субпрефект и тут же напустился на вегилов: – Ну что вы стоите, олухи! Бегом!!!
– Эх, давненько я в яме не сиживал, – проговорил Коршунов, когда они расстались с Максимином-младшим, вернее, когда Максимин-младший, выслушав подобающие изъявления благодарности, их покинул. – Как там Настя, в порядке?
– В полном.
– Тогда в бани! Красный, ты как насчет бань? Или опять скажешь, что только позавчера мылся?
Четырнадцатого июля, на следующий день после окончания Аполлоновых игр, Секст Габиний Оптимиан был вызван во дворец.
– Кто тебе позволил, префект, арестовывать военного префекта, трижды награжденного за храбрость лично богоравным Августом Максимином? – осведомился легат Гонорий Плавт Аптус.
– …Храбреца и моего друга! – добавил префект претория Виталиан.
– Я выполнял приказ префекта Рима! – отчеканил Габиний.
– Сабин? – Префект претория удивленно поглядел на префекта столицы. – Ты отдал такой приказ?