Имперский крест
Шрифт:
3
Циркониевый браслет… Егор думал о нем днем и ночью. Служба в личной охране была не слишком обременительна, и в сравнении с опасной, постоянно держащей в напряжении работой, которую вел Георг Грофт, будучи специальным агентом Абвера, жизнь в ставке казалась курортом.
С коллегами по «бегляйткоммандо» он так и не сумел сойтись близко. Они относились к нему немного настороженно и, конечно же, не забывали, кто он и откуда перевелся. Бойцы личной охраны выделялись на фоне остальных солдат и офицеров экстерьером. Светловолосые, голубоглазые, высокие
С молодым унтерштурмфюрером Рохусом Мишем после пары совместных посиделок за бутылкой вина и шнапса Егору почти удалось подружиться. Этот рослый, жизнерадостный парень смотрел на него восторженно, как смотрит младший неопытный брат на старшего, прошедшего огонь и воду.
Особенно не клеились у Егора отношения со «стариками» – сорокалетними офицерами, которые были рядом с Гитлером еще до его прихода к власти. Обращаясь к Егору вне службы, они часто называли его «дружище», однако глаза их при этом были словно бы покрыты корочками льда. Егор считал, что все это из-за его бывшей «специализации». Будучи агентом Абвера, он убивал людей и делал это спокойно и профессионально, и, видимо, «старикам», которые знали, почем фунт лиха, в его присутствии было немного не по себе.
Более-менее нормальные отношения наладились с еще одним коллегой – штурмбаннфюрером Карлом Вайхелем, стоявшим на полпути между «стариками» и «молодежью». Вайхель был один из немногих профессиональных военных в «бегляйткоммандо». В его поведении и манере разговаривать сквозили утонченная элегантность и проницательность. У него всегда находилось время, чтобы помочь Егору, дать совет относительно работы, подсказать, как держать себя на людях или в тесном кругу в присутствии фюрера. Он и в дальнейшем очень много помогал новичку.
Первую Мировую он прошел унтер-офицером. Он сражался на поле боя рядом с Гитлером. За бутылкой шнапса, приняв на грудь три стаканчика, Вайхель со смехом рассказал Егору, как однажды, лет десять тому назад, командир Геше мочился вместе с фюрером на какого-то араба.
Егор вынужден был поддержать смех, хотя лично ему эта омерзительная сцена не казалась смешной ни со своих собственных позиций, ни с позиций Георга Грофта, который хладнокровно убивал людей, но никогда не позволял себе унижать их.
Вообще же, чем ближе Егор узнавал белокурых бойцов личной охраны Гитлера, тем симпатичнее ему делался агент Абвера Георг Грофт, способный задушить голыми руками беспомощного старика и не испытать при этом никаких мук совести. Это пугало и удивляло Волчка, и порою он был близок к тому, чтобы заподозрить у себя признаки «стокгольмского синдрома», только вывернутые наизнанку, поскольку «заложником» в данной ситуации был Грофт, а он, Егор Волков, безусловным и бесспорным «захватчиком».
Между тем прошло уже четыре дня, а Егор до сих пор не сделал ничего, что приблизило бы его к решению главной задачи. Он так и не напал на след циркониевого браслета.
Волчок осмотрел запястья всех солдат и офицеров, которые служили в ставке, он задал десятки осторожных наводящих вопросов, но ни на шаг не приблизился к своей цели.
Однажды, когда после очередного дежурства Егор сидел в шезлонге, подставив лицо весеннему солнцу, он стал свидетелем неприятной сцены. Гитлер просматривал почту, стоя под деревом, неподалеку от своего бункера. В нескольких метрах от него застыл по стойке смирно ординарец фюрера Фриц Даргес. Вытянувшись в струнку, он терпеливо ждал, что скажет ему шеф. Тут вокруг фюрера стала виться большая муха, мешавшая ему читать. Гитлер нахмурился и попытался отогнать муху, размахивая пачкой писем. Но муха не желала улетать. Наблюдая за манипуляциями фюрера, ординарец не смог удержаться от улыбки, и Гитлер это заметил.
– Если вы не можете держать эту тварь на расстоянии от меня, то мне не нужен такой ординарец! – сухо проговорил он.
Фюрер не сказал прямо, что Даргес уволен, но тот все понял, и по лицу его разлилась бледность. Через несколько часов он был отправлен на фронт.
Прошло еще несколько дней. По долгу службы Егор теперь часто пересекался с фюрером. Тот кивал ему, проходя мимо, а изредка покровительственно похлопывал по плечу.
Волчок успел узнать фюрера с неожиданных сторон. Гитлер, например, любил кино и предпочитал американские ленты. Однажды Егор застал фюрера за просмотром фильма «Унесенные ветром». Волчок как раз стоял возле гостиной на дежурстве в день, когда картину показывали. После финальных титров Гитлер встал со своего места с удовлетворенным видом и сказал, обращаясь к кому-то из окружения:
– Надеюсь, и мы когда-нибудь научимся снимать такие же прекрасные фильмы.
В другой раз один из сотрудников СД, молодой оберштурмфюрер с лицом херувима и плечами борца, обратился к фюреру с просьбой отправить его на фронт.
– Мой фюрер, я хочу отправиться на передовую, – произнес он звенящим от волнения голосом.
– На передовую? – мрачновато переспросил Гитлер.
– Да. На передовую. Хочу сражаться, показать, что тоже на что-то способен, что могу противостоять врагу, вместо того чтобы сидеть сложа руки в ставке.
Гитлер досадливо поморщился:
– По-твоему, охранять своего фюрера – это значит, сидеть сложа руки?
– Я не то хотел сказать, шеф, – смутился оберштурмфюрер. – Я хочу драться с нашими врагами. Хочу убить как можно больше русских и тем самым приблизить нашу окончательную победу.
Гитлер вздохнул:
– Драться… Что ж… Скажу тебе как на духу, я бы не хотел лишиться такого хорошего солдата. Но запретить тебе я не вправе. Немцы – свободные люди, и каждый из них волен сам брать ответственность за свою жизнь и судьбу. Завтра утром ты отправишься в боевую часть.
Оберштурмфюрер щелкнул каблуками и с воодушевлением проговорил:
– Вы не пожалеете о своем решении, шеф.
Гитлер вздохнул, повернулся и неторопливо зашагал в свой кабинет. Проходя мимо Егора, он покосился на него и с некоторым раздражением вопросил:
– И что прикажете делать? Не могу же я сказать солдату «нет», когда он жаждет пролить кровь за родину.
Когда Гитлер скрылся за углом, лейтенант расслабился, взглянул на Егора и с восторгом воскликнул:
– Господин гауптштурмфюрер, я буду драться с красными на передовой!