Имперский крест
Шрифт:
– Вам совершенно не о чем волноваться, – мягко проговорила она. – Ничего страшного не случилось. Скажите, гауптштурмфюрер, у вас есть сигарета?
– Конечно, фройляйн Гитлер.
Он достал из кармана пачку трофейного «Кэмэла» и положил ее на столик возле двери.
– Можете подать мне их? – спросила у Волчка за спиной Ева. – И не бойтесь обернуться.
Егор обернулся и взглянул на нее. Она сидела на кровати, выпрямившись и чуть прикрыв грудь легким покрывалом. Егор взял сигареты и приблизился к ней.
Вынув
Ева выпустила облачко дыма, посмотрела сквозь него на Волчка и вдруг улыбнулась:
– Вы новичок, правда?
– Правда, – ответил Егор и тоже улыбнулся.
– Вы уже успели с кем-нибудь подружиться?
Он покачал головой:
– Нет. Я все еще чувствую себя здесь немного чужим.
– Мне это знакомо, – сказала Ева.
Она повернулась к тумбочке, чтобы стряхнуть с сигареты пепел в фарфоровую пепельницу, и как бы невзначай выпростала из-под покрывала стройную правую ногу, обнаженную до самого бедра. Нога была великолепная, не хуже, чем у супермоделей с обложек «Harper’s Bazaar» и «Vogue».
Ева снова выпрямилась, посмотрела Егору в глаза и весело спросила:
– У вас все еще испуганный вид. Неужели я такая страшная?
Он улыбнулся в ответ – самой очаровательной, мягкой и обезоруживающей из своих улыбок (а их в загашнике у опытного разведчика Георга Грофта было великое множество).
– Вы прекрасны, фройляйн! – выдохнул он. И тут же покраснел, словно устыдился развязности своих слов.
Ева засмеялась, щечки ее тоже слегка порозовели:
– А вы ловелас, капитан! Но вы кажетесь мне простым и симпатичным парнем. Слушайте, вы сможете достать мне выпивку?
– Выпивку?
Она кивнула:
– Да. Я знаю, что вы, офицеры, в свободное время прикладываетесь к рюмочке. Как, впрочем, и все другие мужчины. А мне Адольф запрещает пить.
– Это очень мудро с его стороны, – мягко заметил Егор.
– Безусловно. Но иногда… иногда без выпивки совершенно невозможно расслабиться. А я так часто чувствую себя напряженной.
Последняя фраза Евы прозвучала неожиданно искренне и не без некоторой горечи. Егор кивнул в знак понимания и уточнил:
– Какие напитки предпочитает фройляйн?
Глаза девушки загорелись.
– Сможете принести шампанское? – негромко, словно боясь чужих ушей, спросила она.
Глядя на ее лицо, Егор окончательно удостоверился в своем подозрении, которое возникло у него, едва он переступил комнату: Ева Браун была пьяна.
Опьянение ее было едва заметным. Скорее всего, девушка выпила не больше пары бокалов вина (видимо, допила остатки из бутылки, которую тщательно прятала от фюрера).
Егор улыбнулся и сказал:
– Я готов попробовать.
Он собрался было выйти, но девушка быстро проговорила:
– Постойте… Лучше коньяк или бренди. Вы сумеете достать?
Егор снова повернулся к Еве и сказал:
– За бренди никуда идти не понадобится. У меня есть при себе фляжка.
Бровки девушки удивленно приподнялись:
– А разве Адольф не запрещает?
– Запрещает. И поэтому я буду вам очень благодарен, если вы меня не выдадите.
Она снова улыбнулась, на этот раз широко и лучисто – как лучшему другу:
– Вы для меня просто находка, капитан!
– Рад вам услужить.
Егор достал из кармана фляжку, открыл ее и протянул девушке. Она приняла фляжку, и при этом ее теплые пальцы легонько коснулись его руки.
– За вашу доброту! – сказала девушка, приветливо глядя на Егора, отсалютовала ему фляжкой и сделала небольшой глоток. Поморщилась и сообщила: – Крепкое. Даже горло дерет.
А потом приложилась снова и сделала два довольно больших глотка. На глазах Евы выступили слезы, но она не закашлялась, а опустила фляжку и спокойно вытерла влажные губы тыльной стороной ладони.
– Как вас зовут? – сипло спросила она Егора.
– Георг, – ответил он.
– Георг, вам, наверно, часто говорили, что вы красавец?
Егор чуть склонил голову набок и не без игривого лукавства промолвил:
– Вы и правда так думаете?
– Что вы красавец? – Ева засмеялась. – Да, я правда так думаю. Будь я свободна, я могла бы в вас влюбиться. Но моя связь с Адольфом не помешает нам с вами стать друзьями, верно?
– Верно, – кивнул Егор.
Улыбка вдруг сползла с губ девушки. Она вздохнула и проговорила с невыразимой горечью:
– Мне здесь так одиноко… Адольф не любит, когда я пью спиртное или курю. Иногда, втайне от него, я выкуриваю сигарету, но после этого мне приходится чистить зубы и тщательно полоскать рот, чтобы запах меня не выдал. Волчок в этом очень строг.
– Волчок? – приподнял брови Егор.
Ева кивнула:
– Да. Изредка я его так называю. Это напоминает мне о нашей первой встрече. Хотите расскажу, как это было? – предложила вдруг она.
– Только если вы сочтете это возможным, – сказал Егор, глядя девушке прямо в глаза.
Она улыбнулась, подтянула ноги и шлепнула ладошкой по краю кровати:
– Присядьте.
Егор сел. Теперь они оказались совсем рядом. Настолько, что могли уловить дыхание друг друга, а Егору, с его по-звериному обостренными чувствами, даже казалось, что он явственно ощущает тепло ее тела.
– В двадцать девятом году, – снова заговорила Ева, – гадалка сказала мне: «Скоро весь мир будет говорить о тебе и твоей великой любви!»