Имперский лекарь и банда медведей
Шрифт:
– Здравствуй, – улыбнулся в ответ Даниле.
Улыбнулся, глянул и утонул в глазах, в темных омутах расширенных зрачков.
Опомнился, что пауза затянулась, спросил:
– Скучала? – а в голосе ласка слышится.
– Скучала, – Фекла ответила и продолжает стоять, растягивая губы до ушей.
Опять пауза неприлично затянулась.
Перышко заметила этот немой разговор парочки. Улыбнулась. Она не ревновала и не сердилась на Феклу. Глупо же сердиться, если у девушки вкус такой же, как у нее самой? Наоборот, если двум женщинам один мужчина люб, значит между ними есть духовная близость и основания для практической дружбы.
Марыська удивленно подняла голову. Она увидела яркую вспышку эмоций между Хозяином и его прислугой. Раньше такого не видала. Когда Хозяин с Перышком в постели миловался, энергия чувств так не светилась, проще была. Не как вспышка, а как ровное пламя. А тут прям сияют оба. Правда, яркий всполох первой встречи скоро прекратился, перешел в ровное свечение.
Арслан затянувшейся паузы не заметил. Он увидел молодую красавицу, которая мило улыбалась, и этот образ запал в его сердце. Ему и в голову не могло прийти, что улыбалась девушка не всему миру, и уж точно не ему, а лично его крестному.
– А я вот крестника привез, – вспомнил о приличиях Данила. – Арслан. Поживет у меня, будет поступать на учебу.
Представление нового жильца разбило волшебство момента. Фекла кинулась хлопотать об ужине на всю компанию, Данила повел Арслана смотреть его комнату и разгружать вещи.
* * *
Когда начался ужин и блюда были поданы, Мышкин попросил Феклу присесть к столу.
– Что тут было, пока нас не было? Чем занималась?
– Ничего не было. Я порядок поддерживала, книги читала из библиотеки.
– Какие?
– «Воскресение» Льва Николаевича Толстого дочитала вчера.
Мышкин удивился. Он думал, Фекла будет что-нибудь попроще читать.
– И как тебе?
– Знаете… вот в начале – всё правда. Особенно когда он пишет, как молодой барин горничную соблазняет – как будто автор сам присутствовал при этом, так жизненно написано.
– Так ведь роман этот из повести сделан, а повесть та была написана по реальным событиям, – вставил свое мнение Арслан. – Еще я мнение слышал, что и сам граф Толстой тоже бывал когда-то молод, и в молодости он горничным больше внимания уделял, чем Священному Писанию.
Фекла смутилась и продолжила:
– А вот дальше, что после суда происходит, ненастоящее всё. Не бывает таких Нехлюдовых в жизни. Придумано всё это из головы. Одно правильно – даже если бы такой барин захотел жениться на проститутке, не стала бы она с ним жить. Чужой он ей, из прошлого. Изменилась она. Жить надо с тем, кто близок в настоящем и в будущем.
Данила удивился точности восприятия девушки и похвалил ее:
– Умница.
Та зарделась от удовольствия.
* * *
За ужином Арслан наговорил Фекле множество комплиментов. Он откровенно пялился на нее, улыбался, рвался познакомиться ближе. Девушке внимание молодого барина льстило, хотя сейчас ей было не до того. Ее больше волновала встреча с Данилой. Соскучилась она. И по обществу его, и по ласкам. Иронично, что та радость и предвкушение, которые наполняли ее, цепляли своим краем и Арслана.
В ответ на особенно восторженный комплимент парня Фекла смутилась:
– Ах, вы только говорите. Если я так прекрасна, что достойна стихов, так и напишите мне сонет.
Арслан в ответ смошенничал – ненадолго задумался для приличия, а потом ответил, по всей видимости, домашней заготовкой:
– Зачем тебе плохой сонет?
– Моя стеснительная муза
– Боится стать нам всем обузой.
– Хорошего сонета нет.
Фекла слегка растерялась. Вроде бы ей и отказали, а вроде бы – и стих ей сочинили. Девушка персональными стихами была не избалована, ей понравилось.
Данила задумался. Давненько он такими шалостями не забавлялся… Нужные рифмы пришли в голову неожиданно легко. Скоро он с совершенно серьезным видом размеренно продекламировал второй катрен:
– Прими мой искренний совет.
– Пусть обленившаяся муза
– Себе рукой почешет пузо
– И зарифмует «след» и «свет».
Фекла прыснула смешком.
Арслан насупился и надолго задумался. Отделаться домашней заготовкой не получилось. Теперь, чтобы не уронить лицо перед юной красавицей, надо сочинять, а поэзия никогда не была его сильной стороной. Тем не менее, он выжал из себя:
– Мне муза больше не нужна,
– Она ленива и грешна.
– Пусть Фекла будет за неё.
Теперь озадачился уже Данила. В следующем терцете требовалась рифма на «неё». Крестник его ловко подставил, такую рифму найти непросто, а точную рифму – и вовсе невозможно. Наконец, он составил подходящие строки:
– Ты станешь слушать его вой,
– Он будет бегать за тобой
– В твоё житьё нести нытьё.
Результат получился посредственным, никакой особой красоты в полученном сонете не содержалось, да и смысл получился рваным, но ведь никто от дружеской пикировки и не ожидает гениального творения.
А девушкам понравилось. Фекла радостно захлопала в ладоши. И Перышко улыбнулась.
* * *
На ночную раскладку по кроватям результат стихотворного поединка никак не влиял. Всё было предрешено. Перышко после ужина тактично удалилась в свою съемную квартиру в Китайском квартале, а соскучившаяся по ласкам Данилы Фекла ночью пришла в его спальню.
В свете свечей глаза девушки, застывшей в дверном проеме, блестели.
– Я соскучился, – признался Данила и прижал ее к себе.
Фекла обволокла его руками и жарко поцеловала.