Котенок играет в шторах,будто ветер ворвался в дом,Воспламеняется порох.Стынет вода подо льдом.Дети по'yтру в школе.Отец в семейных трусахбродит по хате на воле,словно олень в лесах.Зеркало – небосклоном,блестит изумрудом брошь.Пардон, старинным иконам,скажешь, когда чихнешь.Ворон стоит на страже,радуга ест сугроб.В днище проржавленной баржиутопленник вылепил гроб.Шитые ниткой камни,красный в конце узелок.Люди бредут по Каме,путь их совсем продрог.В мире два государяделят твою судьбу:у первого – грустная харя,у второго звезда во лбу.
Две
тени
Две тени, как черные кошки, бегут за мной.Я слышу, ступени растут за моей спиной:две тени, проворные звери, скользят по ним,из сорванной двери рядами слоится дым.Мелькают, меняясь местами, теряя след,две тени, две страшные тайны, которых нет.Когда расстаешься, разлуку себе представь;едва обернешься, и сон превратится в явь.Я горе измерил, мой хохот живет в глуши.Я долго не верил, что в теле есть две души,пока не утратил одну, но как прежде пел,сокрыв белизну, черный уголь крошится в мел.Две тени, две старых истории, две стрелыв столичной Астории я огибал углы:меня волочили две дочери, две женылюбовью лечили от древней двойной вины.В безжалостной вьюге мне хочется их тепла,но вывернут руки мне два вороных крылак мольбе заоконной, к которой почти привыкуслышавший свой незнакомый влюбленный крик.
Белая река
Твои косы в мою лодку не войдут,не уместятся на скрипнувшей корме,на летящую стремнину упадут,черным облаком по белой Колыме.На закате лес испариной горит,и на скатерти щербится ржавый нож…Ты решала, кто тебя уговорит,выбирала с кем под музыку пойдешь…Вот и плыть мне в заколдованную глушьс неучастливой невестой молодой.За покой невинно убиенных душраспускать унылый невод под водой.Нам сердца стояли свадебным столом,нам кукушки вили гнезда на лету.В отчем доме, сбитом мамкиным теплом,нету места ни иконе, ни кресту.Мои сестры память ведьмы проклянут,надсмехаясь над ужасной красотой.В тихом омуте утопят жесткий кнут,задавив его могильною плитой.Расплетает косы белая река,что годами точит льды и белый снег.И глазами кучевые облакапровожает несвободный человек.Грузят уголь на поддоны, тащат соль,неприкаянных невольников ведут.По реке плывет растравленная боль,и века за гробом праведным идут.Надоела парню участь палача.Хватит прошлого, а будущее – прочь.Если тело, словно белая свеча,если волосы – распахнутая ночь.
Голова моя случится больной
Голова моя случится больнойпритяжением растущей луныНад звенящею ночной тишинойв кадках крепкие скрипят кочаныутрамбованы и свернуты так,чтобы было невозможно дышать,жалкий мозг, что превратился в кулаки не в силах холод пальцев разжатьжабры жадные с крюками внутрибеспощадные судьбы жерновамне молитву наугад подберитяжким камнем тонут в глотке словав тесном поприще холопьих головзавороженных мечтою однойсредь рассыпанных в степи валуновпред Великою Китайской стенойнаучи меня угрюмо молчатьчтобы вечно на устах таял ледразмыкающий присяги печатьтак безмолвствует в Сибири народили звонница погибшая спитпо макушку в вертикальной водекаждый колокол бедою налит,но не слышен никому и нигде.
Я безжалостного зверя обману
Я безжалостного зверя обману,хоть не знал от зверя горести и зла.Лютый вой его зальет мою страну,сдавит в сердце горсть последнего тепла.В черной проруби замерзнет волчий хвост,жесткий лес взойдет на сгорбленной спине,И душа его, теряясь между звезд,даст присягу ненасытной тишине.
Я царю в столице поверила
Ю. Казарину
Я царю в столице поверила,пожелала ему быть царем всегда.В лес вошла, а там скрипит дерево,так скрипит, что стынет в реке вода.И в дубравах с распростертыми кронаминет покоя, а скрыта в глуши беда:облетевшими обагреннымилистопадами плачет, как от стыда.Я искала его, воздух слушала,прислонялась
щекою к глухим стволам.И могилы с уснувшими душамиудивлялись словам моим и делам.Я нашла его там, где не ходит зверь,где синица падает замертво.Среди леса стоит и скрипит, как дверь,то ли дерево, то ли зарево.И увидела я темную страну,где столица горит ярким пламенем.Вот и вспомнил мой царь давнюю вину,огню теперь грозит черным знаменем.Половецкою стрелой – червоточинойсверлит сердце ему, как алмаз нефрит.И лицо его моею пощечинойуж который год на ветру горит.
Не посмотри мне в пустую ладонь
С. Ярошевичу
Не посмотри мне в пустую ладонь,не называй меня сыном.Непостижимый пылает огоньв черном гнезде аистинном.Аисты пляшут на ярком огне,к облаку крылья воздели…Мы не остались в холодной стране,вместе на юг улетели.Мамка славянская в темном домус бледным лицом онемелымпряжу прядет, не нужна никому,даже влюбленным и смелым.Светит звезда над родимым углом,ширится даль пепелища.Блудных детей не одарит теплом,очи не выжжет до днища.Жалким предателям бедной земли,в тайне грехи отпусти нам.Длится пожар, раскалились углив черном гнезде аистином.Дай нам дорогу пройти до конца,пусть нас не вспомнят ни словом.В горе не скрыться Господня лица.И не уснуть под Покровом.
Куриный бес
Твои очи смотрели вдаль,а глаза опустились вниз.Под рубахой блестела сталь,как последней любви каприз.Все чем жил, и чему был рад,без смятения перемерь.Открываются десять врат,а нужна на дорогу дверь.Свет недолго людей хранит,позабавился да исчез.Обернешься – в глазах горити ликует куриный бес.Горизонт до предела стерт,а за ним беспросветный ров.И по телу словесный чертоткрывает зиянье ртов.То ли звезды в тебе поют,то ли гвозди в груди гниют.Как под радугу входишь в раж:мне блаженством казалась блажь.Вон из дома сундук с добром.Кушай кашу из отрубей.Пред распахнутым алтаремчелобитную тверже бей.И огонь превратится в лед.И письмо вдруг напишет мать.Верный пес мне щеку лизнет.И товарищ уложит спать.
Ножницы стригут темноту
Ножницы стригут темноту,режут наугад темный мрак.Крылья голубей на летупадают на холки собак.Храмы, своды чьи небеса,славятся молвой на крови.Шалью затяни туеса,линию слезы оборви.Черные, как горы, стогане заменят дым деревень,собраны почти на века,полыхнут на праздничный день.Ножницы кромсали сукно,в угол уводя зряшный блуд.И горело в небе окно.И гореть ему, когда разобьют.Хорошо устроена жизнь,только в основанье темна.А когда в постели лежит,добрая, почти как жена.В звездах по колено идем,в омутах намоленных спим.Что нажили тяжким трудомпревращаем в радостный дым.
Новогоднее
Мерзким клубком катаясьпо снеговому насту,чурка, цыган, китаец:кто бы ты ни был – здравствуй.Порча брезгливой спесив счастье моем мажорномвклинилась в голос песнилязганьем подзаборным.В складках песцовой шубкирябь нефтяных разводов,кратким полетом шуткискрыт разговор народов.В полночь в облаке пылилюди выйдут из комнат.Кем они раньше были,больше уже не вспомнят.Так мы забудем солнце,севши под сенью ели.И проклянем господствоархангела Михаэля.Все мы отныне вместе,будто семейство в бане,в гари паленой шерсти,в дикой стрельбе шампани.Вышвырнем на рубахувместе со снедью душу,вывернем, как на плаху,красный карман наружу.
