Имперский сыщик: аховмедская святыня
Шрифт:
Но вот остальные постройки, раскинутые без всякой последовательности и ума, продолжали угнетать взоры благороднейшей публики, которой, к слову, тут было не особо много (а что им тут делать?). Заняться огнем такому безобразию - даже стараться не надо, кинул кто папиросу возле сухой доски или опрокинул невзначай керосинку, и баста.
Мих не понял, что же именно произошло тут, ясно только, что умышленность злодейская - в противном случае не собралось бы столько служивых из его ведомства, полицейских то бишь. Немногочисленных зевак от пожара в сторону отодвинули, хотя уняли красного петуха
Посреди этого безобразия стояли знакомые фигуры: Его превосходительства и сразу все три высокородия. Первого полицмейстера, уважаемого Константина Никифоровича, Мих знал; второго, того румяного в очках, видел раз всего, когда к князю ездили. А вот третьего, дюжего молодчика с пышными усами, широкой грудью и красивым мужественным лицом, видел впервые. Ну гусар, чисто гусар, под натиском такого ни одна женщина не устоит. Хотя форма у всех одинаковая, полицмейстеры и есть, ближайшие помощники Его превосходительства.
– Витольд Львович, ты как тут?!
– увидев вначале орчука, а потом уже подчиненного, крикнул обер-полицмейстер.
Господин не стал надрывно кричать в ответ, прошел по черной от гари земле и, уже оказавшись достаточно близко, сказал.
– Проезжали, из Захожей.
– А, ты все с аховмедцем...
Голос Александра Александровича выразил всю ту небрежность, какую только мог. По всей видимости, смерть козлоногова действительно представляла не такой большой интерес для Его превосходительства, как нынешняя беда. Мих заключил по обеспокоенному виду обер-полицмейстера, что случилось тут нечто весьма неприятное. То бишь пожар он сам по себе мало хорошего несет, но тут было нечто большее.
– Ваше превосходительство, - подскочил тут городовой старшего оклада, выглядевший не молодо, и не особо внушительно, ростом даже ниже румяного полицмейстера в очках, но на груди серебряная медаль "За усердную службу", а подобная награда дорого стоит.
– Старушка одна, что в хибаре неподалеку живет, говорит, что видела человека, отсюда шествовавшего.
– Понятно, что человека, или ты думаешь, я поверить должен, что только обнаружили все похищенное, а оно случайно возьми да вспыхни? Ты главное скажи, человек был пламенем объят или нет?
– Вот это неясно. Старая она, зрением слабая. По ее словам, вообще все вокруг в огне было.
– Толку нам от подобного свидетеля. Николай Соломонович, - обратился Его превосходительство к бравому полицмейстеру, которого про себя орчук все же стал называть "гусаром", - езжай до Павла Мстиславовича, вежливо, но настойчиво пригласи в Столешников переулок. Нет, лучше сопроводи, скажи: к Александру Александровичу для срочного разговора.
– Ваше превосходительство, у нас и доказательств никаких против Аристовых нет, - вступился Константин Никифорович, - подумайте, каким скандалом дело обернуться может.
– Ой, да куда уж больше? У меня за спиной Его Императорское Высочество
Пока он это все говорил, заметил Мих одну странную штуку, которую Витольд Львович выкинул. Вот господин вроде стоял, стоял, а потом быстро, как не всякий человек может, наклонился да с земли что-то поднял. Точнее оторвал, запекшееся, в остов сгоревший вросшееся. Орчук разглядеть не успел, только понял, что малозначительная по размерам вещица, не более пяди, серая, сажей покрытая. Но то ладно, увидел что и увидел, но вот потом...
Сунул в карман, ловко, уверенно, как тать заправский, будто всю жизнь только тем и занимался. У орчука аж челюсть разинулась, и глаза на лоб поползли, а Витольд Львович на него взглянул и палец ко рту приложил, мол, помалкивай. Что тут оставалось?
Давеча, еще когда в трактир ходил, думал дорогой Мих, что прикипел вроде к господину. Тот без орчука, как человек из деревни несмышленый, первый раз в городе оказавшийся. Еще подумал и о том, как сможет и закон преступить за Витольда Львович. Славийский закон он что - дышло: куда повернул, туда и вышло. Не всегда со справедливостью водится, порой наоборот. Главное - закон Божий, чтобы по совести жить.
Но теперь орчук смешался. Видел прямо сейчас, что непотребное господин делает, против совести и разума, да промолчал. Тогда и пропал. Кончился Мих как честный человек, как отцом воспитанный, не было его более. Может, стоило еще рот открыть, воспротивиться, да теперь Его превосходительство заговорил, к титулярному советнику обращаясь.
– Поедешь со мной, Витольд Львович, до полицмейстерства. Сейчас со всей этой кутерьмой разберусь, а потом вернемся к нашим баранам. А так с нами посидишь, человек ты неглупый, может даже, подскажешь что. Сейчас Аристова Николай Соломонович привезет, такой кордебалет начнется...
Взял Александр Александрович Меркулова, как доброго приятеля под руку, и повел прочь, после Константин Никифорович пошел, а уже совсем позади Мих. Причем орчук плелся с самым угрюмым выражением лица и твердым решением в ближайшее же время крепко поговорить с Витольдом Львовичем и объясниться.
Глава 7, в которой у Миха от всего происходящего кружится голова, а Витольд Львович проявляет себя с неожиданной стороны.
– У, нечистая сила, натоптал-то, натоптал, бесстыжий, своими ножищами.
Поломойщица, старая высохшая бабка, яростно выжала тряпку и расстелила ее прям перед Михом.
– Ноги вытирай, подлая душа.
Орчук послушался. Зря она так, ему самому совестно было. Хоть и не один он тут грязь развел, с того злосчастного пожара людей хаживало порядочно, но свою ощутимую лепту внес. Не стал роптать или оправдываться, чужой труд Мих уважал, ноги вытер, а после еще и поднял, пока под ним вытирали.